Сбитое дыхание и ощущение отнимающихся ног сопутствовало побегу с первого шага, бежать в полном смысле слова не получалось, лишь иногда удавалось совершить непродолжительный рывок, а так большую часть пути быстрый шаг чередовался с спотыканием, кандылянием и ковылянием.

Насекомые всегда догоняли, резкие укусы чувствовались постоянно, но было отчётливо известно, что если остановиться, накроет с головой, как поле саранчой. И, как от поля, ничего не останется. Давящее ощущение наблюдения и преследования, тягостное ожидание конца не отступало. Какой конец! – орды отталкивающе подвижных многоногих и бессмысленных паразитов, которые почему-то решили растительной пище предпочесть человека. Вместо смерти приходило утро.

Полина проснулась в выделенной комнате. Изучать было нечего. В выложенном камнем помещении с двумя тупыми углами у одной закруглённой стены был платяной шкаф на ножках, а из другой била струя фонтанчика. Было ещё окно. В него в комнату заглядывало сероватое, а значит ещё раннее утро. Полина не расстроилась, что рядом никого нет. Вот вчера была Лиса. Приятные воспоминания, правда?

Интересно, как они согреваются здесь зимой? Замшелый от древности камень, сложного, комбинированного цвета, одновременно коричневый, серый, черный, сиреневый и лиловый. Голые стены и сырость. У них вообще есть зима? Отчего-то здесь спокойнее, чем в фарфоровом дворце. Неужели только из-за того, что он мажий? Без задней мысли срифмовала мажий с вражий и задумалась над этим.

Не заставив долго ждать, пришла Сафико в летнем халатике, похожем на медицинский фасоном и розовым цветом. Убедившись, что Полина не спит, широко улыбнулась и пожелала доброго утра. Девушка сбросила туфли без каблука и залезла на кровать. В руках у неё была чашка чая и тарелка с рисовой кашей на молоке. С ложкой потребовалась помощь.

– Сейчас полежишь, – предупредила Сафи, – и пойдём на водные процедуры. Под водой легче двигаться.

Перед восстановительной гимнастикой требовалось принять меры – Сафико приклеила к глубоким ожогам особый крупный пластырь и забинтовывала то, что под пластырь бы не поместилось. Потом сцепляла на липучки что-то похожее на усечённый водолазный костюм. Следом пошло обёртывание махровой простынёй. Полине было неловко и обидно за свой вид.

Полная жизни Сафико подскочила с кровати и побежала за крепким помощником.

Не заставивший долго искать и уговаривать Андрей поздоровался с Полиной как со старой знакомой, поднял махровый кокон на руки и поволок вниз по винтовой башенной лестнице, Сафи только успевала одёргивать, чтобы Полине не досталось по неходячим, но чувствительным ногам.

Спуск привёл в ванную в основании башни Воды. Сафико, не спрашивая, заполнила большую из двух ёмкость. Углубления начинались вровень с каменным, как весь Храм, полом, изнутри только были покрыты чем-то водонепроницаемым, чёрным. Простыню, к удивлению Андрея, убрали, а ему велели аккуратно поставить девушку в воду.

Беспомощное на суше тело того только и ждало. Сафи смотрела на Андрея и вежливо говорила ему «спасибо», а Полина оглядевшись в огромной ванной, скорее в бассейне, покачиваясь, балансируя, но тем не менее самостоятельно пошла к другой стороне.

Парень из дружины, заметив, присвистнул и озадаченно почесал бровь.

– Она сильный адепт, – проговорила Сафико уважительно. – Вода слушает её.

– Она же не помнит…

– Тело помнит.

Когда Андрей вышел из комнаты, недоверчиво покачивая головой, внутрь зашёл седой Стахий. Он был один, держал за спиной в замке руки, отчего плечи выпрямились, и он стал казаться ещё выше.