Миссис Моррис, увидев ее соблазнительное кружевное облачение, забыла, зачем пришла. Она замерла на пороге, жадно хватая ртом воздух и сжимая букет желтых роз. Едва пришла в себя, высоким голосом заголосила:

– В этом доме живет почтенный, уважаемый пастор и я, достойная женщина с безупречной репутацией. А вы ведете себя, как развратница. И вид у вас как у…

– Вам понравилось. Благодарю, – в ответ равнодушно ответила Ханна.

От подобной дерзости миссис Моррис растерялась на мгновение. А потом возмущенно закричала:

– Вон из моего дома!

– Как вернете десять долларов, сразу съеду. Не имею желания оставаться.

От негодования и жадности у женщины затрясся подбородок. Но Ханна не собиралась отступать.

– Два доллара за четыре дня – уже неплохо. Иначе останусь до конца месяца! – хладнокровно ответила. – Деньги были вам уплачены при мистере Вуде, при свидетелях, так что будьте добры.

На возгласы супруги прибежал мистер Моррис. Увидев постоялицу в черно-красном пеньюаре, небрежно накинутом на плечи, мужчина смотрел, не мигая. Хозяйка не видела мужа, стоящего со спины, поэтому продолжала ругаться и, держа рукой дверь, не позволяла Ханне закрыть ее.

– Стыда у тебя нет! Развратная девка! – швырнув розы на пол, супруга пастора развернулась, чтобы уйти, но, заметив мужа, бесстыдно разглядывающего Ханну, разъярилась еще больше. – Забери, распутница, свои десять долларов и убирайся вон!

– А отчего не все двенадцать. Неужто, взятые у распутницы два доллара, не будут жечь вам руки? – усмехнулась Ханна.

– Забери все свои деньги и убирайся.

– Обязательно! – разозленная и оскорбленная мисс Норт громко захлопнула дверь перед носом хозяйки.

– Чего, бесстыдник, смотришь на блудницу!? – накинулась Мэриетт на мужа.

***

Ханна сидела на кровати, подперев дверь стулом. Она была опустошена и в отчаянии. Боясь расплакаться перед Мэриетт, пыталась успокоиться и набраться сил, чтобы спуститься и выйти на улицу. Живот урчал, но Ханна решила: лучше быть голодной, чем показать, что глупые злые слова задели ее за живое.

Цветы оказались от неизвестного анонима, но фривольная подпись: «Прекрасной кокетке» наталкивала на мысль, что это от того человека, пристававшего на набережной. После произошедшего и на улицу страшно выйти одной. Вдруг подойдет еще один из таких поклонников, и она разрыдается от отчаяния у всех на виду. Она ощущала себя несчастной и падшей грешницей.

«Все из-за гордыни и безмерных грехов моих. Я достойна того, что получаю…» – корила себя, занимаясь самоедством и самобичеванием. А потом пришла апатия. Встав на колени, Ханна начала усердно и искренне молиться.

Выплакавшись, задремала, но легкий стук в окно вырвал из сна. Сначала Ханна подумала, что это птичка или осенний лист, но легкий стук повторился. А потом еще раз. Подойдя к окну, украдкой посмотрела вниз и увидела, как стоя одной ногой на обрезанном суку, а другой на тонкой ветке, Саймон бросает мелкие камешки в окно.

Увидеть знакомое, улыбающееся лицо в минуту отчаяния, приятно и радостно, как глоток прохладного лимонада в летний зной. Не устояв, Ханна открыла окно и высунула голову.

– Как ты? – без обиняков спросил Саймон. – Судя по глазам, не очень.

Ханна молчала.

– Можно подняться?

– Зачем?

– Ты не рада меня видеть?

– Может, и рада, но осталось только Мэриетт застать тебя в комнате, и прозвище "распутница" навсегда останется со мной.

– Ты так спокойно об этом говоришь? – удивился Саймон.

– Неспокойно. Со вчерашнего дня я неспокойна.

– Ну, можно? Клятвенно обещаю, если застанет, я на тебе женюсь.

– Конечно, а потом миссис Вуд и Мэг устроят мне райскую жизнь.