В ее глазах появились слезы. Я испытал некое щиплющее чувство, похожее на совесть.

– Нет, ну ты чего? Нет, ну никакого же сравнения. Да, но…

Алиса прижала палец к моим губам.

– Ладно, не надо ничего говорить. После того, как мой муж погиб в Чечне, я тоже встречалась с одним человеком. А сначала думала – да ни за что, да по гроб жизни…

Она отвернулась.

– А потом поняла, что не получится. Живой человек должен жить. Что бы потом ни случилось на другом свете…

– Алиса, помилуй, ты была в Чечне?

– Я там и родилась. В Итум-Кале.

– Стреляла?

Холодные глаза АиЗ сузились.

– Бегали там… биатлонистки. Думаю, среди них была и та, что убила Сашу. Хирурга Бубенцова… Прямо у перевязочной палатки.

– Позволь, сколько ж тебе лет-то было?

– Семнадцать. На Кавказе рано замуж выходят. Кофе пить будешь?

– С удовольствием, – после заминки ответил я. Обдумывал, нужно ли выражать соболезнования. Решил, что лучше не царапать душу. Промолчал.

– Сколько кусочков удовольствия?

– Два. А потом пойдем и додо-ставим удовольствие членам САГ.

– Господин Оконешников плохо на тебя влияет, – неодобрительно заметила АиЗ.

– Не думаю. Видишь ли, я самостоятельно пришел к выводу, что шутки на сексуальную тему разнообразят жизнь.

– А не опошляют?

– Зависит от вкуса. Ты позволишь мне оставаться самим собой?

Алиса скупо улыбнулась. С выражением короткого, но сильного женского торжества.

– В рамках действующего законодательства.

Учтивые сотрудники САГ (мужские особи) старательно не поднимали глаз, дабы не замечать ни моего цветущего фэйса, ни теней под глазами Алисы. У них самих-то вроде получалось. Труднее пришлось подружкам, которых так и подмывало.

– Да ладно, не мучайтесь, – сказал я. – Кхэм. Дамы и господа! Минувшей ночью со мной проведена большая разъяснительная работа. В результате отношение к людям потеплело.

Любчонок взвизгнул, подпрыгнул и повис у меня на шее.

– Кхэм, – сказал Дима.

Я поправил галстук и объявил, что перемены в личных отношениях не должно смешивать с отношениями служебными.

– Иначе говоря, – уточнила майор Бубенцова, – попытки фамильярности будут пресекаться.

И мимолетно глянула на Любчонка.

– Кхэм, – сказал Дима.

– Будут, будут, – заверил я его.

– Да я разве против, рабо-рабодатель вы наш?

– Чудесно. Тогда пора сообщить мне кое-что о ваших подругах. Раз уж они здесь.

– Это вы о чем? – подозрительно осведомился Томусик.

– О самых общих анкетных данных. Согласитесь, вряд ли будет правильно, если я прилюдно начну называть вас Томусиком.

– Безлюдно тоже не стоит.

– А это уж мое личное дело. Итак, ФИО?

– Шойгу Тамара Саратовна.

– О! Так вы не…

– Случайное совпадение. Фамилия довольно распространена в Горной Шории.

– Допустим. Профессия? – с некоторой опаской продолжил я.

– Хирург-травматолог.

– Эге. Так почему вы сразу не ска…

– А что ж вы сразу не спро?

Я почесал затылок. Пожалуй, увольнять ее придется чуток погодя, когда дым от астероида рассеется.

– Потому что внешность обма.

Тамара Саратовна усмехнулась.

– А вот ваша – нет.

Не знаю, на что она намекала, но это мне не понравилась. Попривык к почтению. Да и непедагогично обсуждать собственную персону с подчиненным, так и до панибратства можно докатиться.

– Значит, так, – холодно сказал я. – Будем считать знакомство состоявшимся. Штат нашей группы в ближайшие дни резко расширится, и собственная медицина не помешает.

– Зарплата?

– Прибавьте ноль к вашей нынешней, сколько б вы ни получали.

– Ого. Не боитесь?

– Не боюсь. История России не знает случая, чтобы доктор разбогател благодаря официальной зарплате. Детали утрясайте с Алисой Георгиевной. Любую специальную информацию, я думаю, вам с удовольствием предоставит Ефим Львович.