– Оставила в прошлом. Подозреваю, что меня ожидает подвижное будущее, господин советник. Или нет?

– Нас ожидает, – поправил я.

Она на это ничего не сказала. Умница. Не стала уточнять, что значит «нас». Знала, что еще не время. Еще все может не быть. Поэтому молча взяла меня под руку, и мы поднялись по ступеням.

Несчастные охотники за билетиками безмолвно расступались. И вовсе не из-за Андрюши, а перед Алисой. В вестибюле я испытал прилив петушиной гордости. Все опять расступались, на меня бросали завистливые взгляды, а на нее восхищенно глазели и откровенно пялились. Дело было не только в гриве золотисто-русых волос, в безупречной линии шеи, открытых плеч, других безупречных линиях, которые вечернее платье не столько скрывает, сколько подчеркивает. По-настоящему неотразимой женщину делает уверенность в себе, спокойное понимание собственного могущества. Да еще походка. Именно по походке древние распознавали своих богинь, умели это делать варвары. А я лишь в театре в полной мере начал сознавать, что за роскошь мне досталась.

Прозвенел звонок. Мы проследовали в президентскую ложу. Чьи-то руки, существующие отдельно от тел, приняли манто Алисы и мою демократическую курточку. Если кто не знает, сообщаю: хорошо быть богатым. Или на худой конец – влиятельным. Приятное дело, советую попробовать.

А еще надо чаще бывать в театрах. Обожаю этот мир условностей и утонченностей. Кулисы, рампа, оркестровая яма, ряды традиционно неудобных кресел, о неудобстве которых забываешь сразу после первых удачных реплик или аккордов. И самое главное: лица. Множество чудесных лиц с живыми, осмысленными взглядами. Отринув суетное, публика, она же бывшая толпа, становится удивительно похожей на людей. Чистых, ухоженных, умиротворенных. Приглушенный говор, смущенный кашель, подчеркнутая любезность, шаги по ковровым дорожкам. В зрительном зале трудно обнаружить угрюмого индивида. Да, бывали времена, когда в театре кипели страсти – пиковые дамы, поручики, лорнеты-пистолеты. Но сейчас мы повзрослели, поутихли, а может быть, протухли. Сердца мы бьем не в ложах иль партере, а на кухне. Так что, не опасайтесь театров, господа. Потому что мы там человечны. В крайнем случае, человекообразны.

После спектакля я планировал прогулку вдоль Яузы или Москвы-реки. Но план пришлось отменить. К ночи подморозило. Алиса в своих колготках и туфельках запросто могла простудиться. С другой стороны, несерьезно вести серьезный разговор в машине.

– Андрюша, а свези-ка нас… в Люблино, – сказал я.

Андрюша как-то нестрашно улыбнулся.

– Почему Люблино? – спросила Алиса.

– Название подходящее.

Когда наша машина и джип охраны достигли улицы имени генерала Полбина, я опустил стекло и попросил ехать медленнее. Мы миновали несколько перекрестков. Наконец попалось нечто подходящее: вывеска с пронзительно-неоновыми словами «Царица Тамара». Под вывеской находилась стрелка, указывающая направление к центру Земли. Надир то есть. Меня в последнее время очень интересовало именно это направление.

– Тормозим!

Двое ребят сбегали, проверили. Я кивнул. Алиса молча вышла из машины, но в подвальчик пошла не сразу. Сначала сняла с себя золотую цепочку с кулоном. И точным броском отправила ювелирное изделие в ближайший мусорный бак.

– Какому-то бомжу счастье привалило, – философски заметил один из охранников.

– Ага, – сказал другой гарный хлопец. – И ночлег в подвалах Лубянки.

– А что? Тепло и бесплатно, – хохотнул третий.

– Разговорчики, – обронил Андрюша. – Никто ничего не видел. Всем ясно?

Он отошел в сторону и что-то коротко доложил по радиотелефону. Алиса взяла меня под руку.