Уже с верхних ступеней перевернутые вверх ножками кресла перед камином. В моем доме есть камин!

Фамильяры с осторожностью наблюдают за тем, с каким восторгом я вокруг него скачу.

Немного успокаиваюсь, пробую перевернуть кресла. Не получается — слишком тяжелые. Поставить их на ножки сможет разве что пара крепких мужиков.

Кроме камина и кресел в гостиной стоит диван. Мягкая мебель обита темно-розовым бархатом. К своему удовольствию отмечаю, что ткань в хорошем состоянии — почистить от пыли и будет красота. Еще из мебели пара низких столиков и шкаф-бюро. Естественно, пустой. Дверки открыты, содержимое изъято королевскими служащими.

На наборном паркете вижу большой темный прямоугольник — много лет здесь лежал ковер. Через мгновение обнаруживаю его скатанным в рулон и прислоненным к стене в углу комнаты. Спасибо, паркет вскрывать не стали!

Гостиная проходная — такие же двойные двери ведут в столовую. Из мебели тут стулья, резной буфет и длинный обеденный стол, за который, при желании, можно усадить всех покупателей из очереди с первого этажа. За стеклянными дверками буфета белеют ребра тарелок и бока чашечек.

— Посуду не забрали, — отмечаю я.

— Первые бумаги искали, — вздыхает Сёма, — не нашли. А потом другие приехали, забрали зелья и запасы трав.

Столовая тоже проходная. Уже знакомые двойные двери заперты. Дерево в районе петель почернело, вокруг замка — обуглилось.

— Пытались попасть в кабинет, но тут чары сильные. Не пустили. Хозяйку ждали. Тебя, Марьяночка, — голос хомячихи трогательно дрожит.

8. Глава 8. Новые обстоятельства

Закопченая дверная ручка проворачивается сама собой, стоит дотронуться. Прохожу в просторный кабинет — это первая комната, где нет ни пылинки.

— Защитные чары сохранили порядок и чистоту, — Изольда спрыгивает на пол и тут же вязнет в высоком ворсе темно-зеленого ковра, — здесь все, как оставила Марго в свой последний день.

Подхватываю барахтающуюся на полу хомочку.

— Не последний, — напоминаю и оглядываюсь по сторонам.

Справа зашторенное окно от пола до потолка, как на первом этаже, в лавке. Стены скрыты стеллажами, уставленными книгами. Библиотека выглядит заманчиво и непривычно. Нет ярких глянцевых обложек, кричащих имен. Надписи похожи на закорючки. Корешки книг темно-коричневые, черные, насыщенно-зеленые, глубоко-красные, с золотым и серебряным тиснением.

В центре комнаты — письменный стол, за которым стоит большое кресло, обитое розовым бархатом. Перед столом еще одно кресло, попроще, — для гостя.

Подхожу ближе и понимаю — стол огромный! В моем мире у нас с мужем обеденный стол был меньше. Раза в два. На таком можно и книги читать, и зелье сварить, если срочно.

На многофункциональность мебели намекают пара колб в подставке и широкая мраморная плита, закрывающая часть стола — идеальная разделочная доска!

Напротив хозяйского кресла стоит композиция из мраморных мисочек и стаканчиков. Из них торчат белые, зеленые и коричневые перья неизвестных мне птиц, лакированные палочки, веточки, кисти и пара самых обыкновенных шариковых ручек и цветных карандашей из нашего мира.

Рядом стопка желтоватых листов, придавленная пресс-папье. Трогаю его за ручку, диковинный предмет покачивается на бумаге. Чувствую себя в музее.

Семен срывается с плеча и прыгает на стол.

— Открой яшик! — требует он.

Обхожу стол, пытаюсь сдвинуть кресло, чтобы пробраться к ящику стола. Бесполезно, мебель тяжеленная! Сдаюсь и падаю в мягкое кресло. Ящик, со слов фамильяров, заперт, как и двери, на заклятье, которое меня узнает. С легкостью открываю его и достаю небольшую книжечку с золотистой обложке с тисненым резным листиком.