– Месье Виктор, у нас получилась очень увлекательная беседа, хотелось бы её продолжить в более уютной обстановке. Приезжайте ко мне на выходные, не терпится познакомить жену с таким начитанным и обаятельным человеком. Поверьте, вся моя семья будет ждать с нетерпением ваш рассказ о далёкой и загадочной России. Конечно, моё приглашение касается и вашей жены.

Фаш выглядел таким искренним, что Виктор без колебаний принял приглашение.

Предстоящий визит в семью Фаша обрадовал и взволновал Ветрова. Он ещё ни разу не был в гостях у французов. Сможет ли он вести себя достойно, не наделает ли глупостей? Ирве очень понравился Виктору. От него веяло какой-то нереальной добротой и открытостью. Ни чувства уязвленного самолюбия, ни ложного апломба, ни цинизма, ни стремления казаться умнее – в общем, ничего из того, с чем он сталкивался каждый день, общаясь с соотечественниками. Он, конечно, поедет в гости к Фашу. Поедет один, без Ирины. Пусть его место в постели займёт этот мерзкий Грачёв.

Владимир Грачёв был комендантом посольства. Это был рослый молодой и красивый парень. Ещё недавно он играл в хоккей за «Динамо». По слухам, кто-то из заместителей в МИДе приходился ему родным дядей. Конечно, Грачёв не любил Ирину. Виктор был в этом уверен. Среди жён дипломатов и служащих посольства, которых «пользовал» Грачёв, были дамы и помоложе и поинтересней его жены. Но вот она, похоже, потеряла голову и буквально бегала за Грачёвым, не считаясь с детьми и репутацией мужа. Измена жены была не первой, и всё же он ежедневно испытывал мучительную ревность и стыд.

Теперь эти унизительные чувства ушли, уступили место приятному волнению, ожиданию чего-то нового, необычного от предстоящей поездки. К тому же это приятное так удачно сочеталось с полезным – его расследованием. Несомненно, Фаш был ключом к «русскому следу» происхождения странных картин. Если, конечно, то, что написано в статье Мари Баккара, не голая выдумка.

«Ля мезон де компань», куда Фаш пригласил Ветрова, внешне совсем не походил на подмосковные дачи. Но, наверное, играл в жизни француза и его семьи ту же роль, роль убежища от городской жизни.

«Деревенский дом» находился в небольшой уютной деревеньке Мерю-ан-Бри, расположившейся вдоль маленькой речки в тридцати километрах от Парижа. Деревня имела свою крошечную, мощённую брусчаткой площадь с ратушей, католическим собором и ресторанчиком.

Чтобы побороть волнение, Виктор остановился у ресторана и выпил в баре двойной арманьяк.

Около шести часов вечера он припарковал машину у дома Фаша.

Дом владельца галереи, судя по всему, был построен давно, сто или даже двести лет назад. Тёмно-серый первоначально, он, наверное, служил когда-то конюшней, потому что по очертаниям сильно напоминал большой сарай. Судя по наслоению архитектурных стилей, здание многократно перестраивалось. Теперь дом, цветной и симпатичный, казался декорацией к весёлому фильму о прошлом.

Не успел Виктор выйти из машины, как целая толпа высыпала из дома и устремились ему навстречу. Первыми бежали две девочки. Одной было примерно двенадцать лет, второй – около восьми. Они подлетели к нему, чмокнули по очереди в щеку и затараторили о чём-то, перебивая друг друга. Девочки выглядели совершенно счастливыми. Несомненно, они были искренне рады встрече. В России дети так себя никогда не ведут. Обычно при виде незнакомца они смущенно прячутся за спины взрослых. Это результат недоверия их родителей ко всем незнакомым и малознакомым людям.