Паша слушал Хаммера и ничего не мог понять. Его учили, что разведчик должен относиться к своему агенту с уважением, даже любить его. Только тогда агент будет доверять разведчику и рисковать ради него. Причём не имеет значения, какова основа вербовки агента – сам ли он проявил желание работать из каких-либо идейных или корыстных побуждений или его завербовали на компромате. В любом случае нужно устанавливать с агентом хорошие личные отношения. Хаммер же действовал вопреки этой логике. Так работала советская уголовка. Там принцип другой – агент должен бояться. Значит, Хаммер считает его ничтожным, недостойным уважения человеком, уголовником. До этого момента Паше казалось, что не всё потеряно, что ещё можно найти какой-нибудь выход. Теперь он почувствовал, что обречён. Американцы презирают его и, когда контрразведка пойдет по его следу, не станут спасать. А то, что контрразведка рано или поздно выйдет на него, сомневаться не приходилось. Во-первых, он уже убедился на своем опыте, как легкомысленно цэрэушники относятся к конспирации. Во-вторых, в Америке действует этот уродливый закон о свободе информации. Конечно, его агентурное дело не станет общедоступным, но лет через десять откроют документы по Египту, и тогда его вычислят по косвенным признакам. В КГБ это делать умеют. От безысходности вновь, как тогда, в момент задержания, захотелось умереть; мысль о смерти казалась сладкой и успокоительной. Паша всё же взял себя в руки. Умереть он ещё успеет. Пусть он предатель для одних, ничтожество для других, но зато он самый лучший человек на свете для своих малышей. И он будет жить как можно дольше, наперекор всему, ради них.

В этот момент Хаммер неожиданно сменил тон на доброжелательный:

– Павел, мы открыли в швейцарском банке «Креди Сюис» обезличенный счёт. В этом запечатанном конверте его номер. Прочитайте, запомните и уничтожьте содержимое конверта. После этого деньги с этого счёта может снять только тот, кто знает номер, то есть вы или тот, кому вы его сообщите. Например, ваша жена или дети. Мы приняли это решение, чтобы вы не попали в поле зрения контрразведки. У вас зарплата семьсот долларов, большая семья. Вы не сможете тратить много денег. Это вызовет удивление, а потом и подозрение. Отныне мы будем выплачивать вам только по пятьсот долларов в месяц. Остальные, включая премиальные, будут отправляться на этот счёт. Не обижайтесь, всё это делается в интересах вашей безопасности.

Ободрённый проявлением заботы, Паша решился, наконец, заговорить о конспирации.

– Ник, не кажется ли вам, что встречаться в этом отеле, да к тому же в холле, опасно, – спросил он неуверенно.

Хаммер внимательно посмотрел на Павла и улыбнулся:

– Я ждал этого вопроса. Буду откровенен: мы немного рисковали, чтобы проверить вас. Теперь всё в порядке. Не думаю, чтобы вы заговорили о конспирации, если бы сотрудничали с нами по заданию мистера Юровского. Я дам соответствующие распоряжения Майку.

«Странная, чужая логика проверки агента у этих американцев», – подумал Паша, но всё же решил поверить Хаммеру.

Хаммер сразу после встречи Лялиным отправился в Александрию в яхт-клуб для европейцев «Пингвин». Увидев рисунок толстого забавного пингвина на фасаде клуба, Хаммер который раз подумал:

«Готов поспорить, мерзкие арабы так назвали клуб потому, что считают нас жирными и глупыми».

Первым делом Хаммер прошёл в бар и пропустил порцию виски, потом отправился к плейбою Бобу Ленчеру на яхту. Боб был не один. С ним было несколько незнакомых англичан и две вполне симпатичные блондинки. Около трех ночи, когда веселье было в самом разгаре, в кают-компанию заглянул Вудсон. Разведчики уединились на палубе.