– Записи с камер стерты. Персонал запуган. Девушки, которых мы видели… – он запнулся, припоминая их лица. – Они не такие, как все.

Варвара посмотрела на него исподлобья.

– Что именно тебя смущает?

– Слишком правильные, слишком… совершенные, – он на секунду задумался, подбирая слова. – Как будто не просто стараются выглядеть идеально, а изначально сделаны такими.

– Ты хочешь сказать, что они не люди?

Он ответил не сразу.

– Я хочу сказать, что в этом месте что—то не так, – наконец произнёс он. – И это что—то не поддаётся обычной логике.

Варвара молча кивнула. Она чувствовала то же самое. От каждой женщины, с которой они сегодня пересеклись, исходила странная, неуловимая энергетика. Не похоть, не страх, не желание понравиться, а что—то иное – отстранённое, как будто их эмоции существовали отдельно от них. Они улыбались, говорили, выполняли свою работу, но за их глазами крылась пустота.

– Кто—то контролирует это место, – сказала Варвара.

– И не управляющая, – добавил Виталий.

Они снова замолчали. Вдали зашумела улица – редкие прохожие, вечерний поток машин. Москва жила своей жизнью, в которой всё подчинялось привычным законам. Но там, за закрытыми дверями «Дома без греха», действовали другие правила.

– Нам нужен кто—то внутри, – наконец сказал Санин. – Кто сможет посмотреть на это изнутри.

– Соглашусь, – Смолниа остановилась и посмотрела на него. – Но кого ты предлагаешь?

Он усмехнулся и наклонился ближе.

– У нас ведь есть Дмитрий.

Варвара нахмурилась.

– Дмитрий?

– Почему бы и нет? – полицейский пожал плечами. – Он идеально подходит.

Она прищурилась, будто пытаясь представить этот вариант.

– Ты хочешь отправить бабника в логово… кого? Демонов?

– Пока не знаем, кто они, – напомнил Виталий. – Но если кто—то умеет входить в доверие к женщинам, так это он.

– Сложный ход, – задумчиво проговорила следователь.

– У нас нет выбора, – ответил Виталий. – Мы не можем просто сидеть и ждать, пока управляющая начнёт говорить.

Варвара снова посмотрела на него, оценивая.

– Это риск.

– Конечно. Но без риска мы ничего не узнаем.

Она сжала губы, размышляя.

– Ладно, – наконец произнесла она. – Завтра вызовем его и обсудим детали.

– Отлично, – он хлопнул её по плечу. – Ты не пожалеешь.

– Я уже жалею, – тихо пробормотала Варвара, но шагнула к машине.

Они уезжали, оставляя за спиной заведение, где за окнами продолжалась чужая, скрытая от посторонних глаз жизнь.

О Дмитрии в отделе уже сложилось чёткое мнение. Его появление месяц назад не осталось незамеченным, и теперь он был одной из самых обсуждаемых фигур среди сотрудников. Высокий, ладно сложенный, с уверенной походкой и вечной полуулыбкой, он сразу создавал вокруг себя атмосферу лёгкости и беззаботности. Казалось, его невозможно выбить из равновесия, и именно это больше всего раздражало старших коллег.

Дмитрию было двадцать шесть, но в его манере держаться ощущалась та естественная непринуждённость, которой обладали лишь люди, привыкшие добиваться своего без особых усилий. Его живой интерес к женщинам был не просто привычкой – это было его естественное состояние. В отделе ходили слухи, что он уже успел пригласить на свидание секретаря отдела кадров, при этом не забывая заигрывать с аналитиком из соседнего кабинета.

Каждое утро он начинал с обхода женской части коллектива. «Доброе утро, Ольга Борисовна, какая у вас сегодня восхитительная причёска…» – комплимент мог быть адресован кому угодно, от сорокалетней архивистки до молодой стажёрки, и неизменно вызывал улыбки. На оперативных совещаниях он умудрялся переглядываться с женщинами так, что те краснели, даже если только что разбирали дело об убийстве.