«Беги… Иди к… источнику глюка… Морг… Сектор Альфа… Камера 13… Там… ответ… и… спасение… Только… ты…»

Шепот оборвался. Давление от белой точки в ладони Глеба достигло пика. Арк, теряя сознание от боли, увидел, как неоновая вывеска «Пыльная Крыса» взрывается дождем искр. Как стены бара начинают течь, как жидкий металл, образуя щупальца, тянущиеся к нему. Как Глеб делает шаг вперед, его лицо искажаясь в бездушной маске абсолютного контроля.

Собрав последние силы, Арк рванулся не к выходу (там уже слышались механические шаги Корректоров), а вглубь бара, туда, где была кухня, где в полу зиял старый люк в канализацию. Он прыгнул в черноту, едва увернувшись от белого луча смерти, вырвавшегося из ладони Глеба и испарившего часть стены там, где он стоял секунду назад.

Он падал в зловонную тьму, и в его ушах еще звучал металлический хор Синедриона:

«Бегство отсрочит неизбежное. Ты будешь удален, Арсений Каин. Ты – всего лишь глюк. А глюки… стирают.»

И последняя мысль Арка перед тем, как ледяная вода канализации поглотила его, была о Лере. О ее стеклянных глазах. О ее первом, хрупком пробуждении, растоптанном в секунду. И о шепоте. Морг. Сектор Альфа. Камера 13. Что могло быть там? И кто этот таинственный союзник, способный шептать прямо в мозг, даже когда Синедрион бьет на поражение?

Ледяная вода ударила в лицо, как пощечина реальности. Арк всплыл, отчаянно хватая ртом зловонный воздух канализации. Вода, густая от неопознанных отходов, пыталась затянуть его обратно в липкую тьму. Боль в виске, где его Имплант пытался взбунтоваться под атакой Глеба, пульсировала тупым, оглушающим гудением. Он вспомнил Леру. Ее стеклянные глаза. Предсмертный стон Брута. Металлический хор Синедриона: «Ты – всего лишь глюк. А глюки… стирают.»

Ярость. Чистая, неразбавленная ярость вспыхнула в нем, согревая леденящий холод. Нет. Не глюк. Вирус. И вирусы – мутируют. Размножаются.

Он поплыл, ориентируясь на слабый отсвет вдалеке – вероятно, выход в коллектор. Каждое движение давалось через боль. Каждая мысль возвращала его к кровавой бане в «Пыльной Крысе». К лицу Глеба Сомова – этому идеальному маскировочному камуфляжу Синедриона. «Протокол Стержень». Что это было? Человек-терминатор? Живое воплощение нейросети? Арк клялся, что под кожей Глеба скрывалась не плоть, а чистая энергия подавления.

Шепот. Тот самый, что спас его в последний миг. «Морг… Сектор Альфа… Камера 13… Там… ответ… и… спасение… Только… ты…» Кто мог проникнуть в его сознание, когда сам Синедрион бил по нему кувалдой? И почему «только ты»? Шепот звучал… женственно? Устало? И бесконечно далеко.

Сектор Альфа. Элитный район. Цитадель Синедриона. Там располагались Центральные Сервера, Отдел Нормализации высшего эшелона… и Центральный Морг. Место, где система хоронила не только тела, но и все следы своих «ошибок». Попасть туда – самоубийство. Но выбора не было. Это был единственный вектор.

Добраться до Сектора Альфа было квестом на выживание. Город кишел патрулями. Дроны с прожекторами прочесывали небо. На информационных экранах, втиснутых в каждую стену, мерцало его лицо – нечеткое, снятое камерами «Пыльной Крысы», но узнаваемое. Статус: «Омега-угроза. Крайне опасен. Нейтрализация на месте предписана». Подпись: «Департамент Системной Целостности. Протокол «Стержень» активирован». Рядом с текстом – символ: три переплетенных кольца, но не пробитые стрелой, а сжатые тисками. Знак подавления. Знак Глеба.

Арк использовал все свои знания слепых зон, вентиляционных шахт, старых сервисных туннелей, давно забытых Синедрионом. Он крался как тень, его одежда, вымокшая в канализации, сливалась с грязью стен. Каждый шаг отдавался эхом в его раненом сознании. Он анализировал атаку Глеба. Та тьма, что поглотила бар… Это был не просто отключение света. Это было