Неведомой в миг мобилизованной извне энергией он смирил свое тело, парадно расправил спину и, торжественно распахнув дверь, устремился навстречу судьбе.

Она опускалась с небес своего этажа неизменно воздушно. Однако, Виталию Григорьевичу, человеку зрелому и во многом искусному (он щеголевато провел ладонью по волосам), недопустимо было потакать сейчас мальчишеским судорогам влюбленности.

Глаза ее, вновь заструившие из морских глубин вкрадчивый свет, выразили вопрос. Юля замедлила шаг, вынуждая вселенную снизойти до интимной плавности, что, конечно, дарило возможность Виталию расшифровать ее формулу ожидания.

– Юлечка, с добрым утром, – голос показался чужим, фраза заученной, а порядок слов и вовсе бездарным. Ведь так много хотелось уместить в восклицании… Душа, да нет, сущность Виталия рвалась наружу, расплескивая на ходу все несметные чувства, от которых натерпелся он за последние дни.

– С добрым утром! – пропела Она. Миновав неспешными шагами героя, Юлечка занесла свою ножку на спуск.

– Юленька!.. – Виталий вздрогнул всем телом от собственной откровенной интерпретации ее имени.

Она обернулась, приоткрыв, словно для вопрошения, рот. Губы ее разомкнулись и… заворожили Виталия.

– Юленька, – совершал снова подвиг Виталий, – Вы очаровательны и легки, как утренний воздух, – он явственно осознавал примитивность и пошлость слов, но что-то подсказывало ему, что это совсем не важно. Важны были ринувшиеся вслед за пробившими брешь словами флюиды.

Юлечка повернулась, закрутив свои ножки спиралью. Выражение лица ее совершило восход солнца. Она мило расхохоталась.

– И Вы в этот чудный день на работу? – продолжил форсировать начавшееся общение Виталий, – могу подвезти.

Мимика Юленьки растерялась. Она последовательно исполнила легкое, но благодарное удивление, мимолетное подозрение в несерьезности предложения, незлобную усмешку и, наконец, нашла свое место в лукавстве, игривом, еще неосмысленном, но уже формирующемся в образ ласкового капкана.

– А Вам по пути?

– С Вами… конечно, – новоиспеченный обольститель входил во вкус и, как ему мнилось, раскидывал сети.

Амазонка продела рукой его под локоть, и короткое замыкание состоялось.

Время в автомобиле, увы, заполнилось разговорами обо всем, весьма бесцельными, в то время, как наш герой то и дело собирался с силами, внутренне репетировал пламенную решающую фразу. Он мучительно искал и выстраивал те слова, которые неким волшебным образом позволили бы сразу перенести его в искомое завтра их еще не начавшихся отношений. Поиск шел безалаберно, по наитию, спотыкаясь каждую минуту о необходимость вести праздную легкую беседу. Ох, и не легка же была такая задача!

Утешительным призом, хоть как-то восполнившим тщету неказистых потуг, стало прикосновение к ее руке, на которое Виталий решился, прощаясь. Он подвез ее. Он выскочил со своего места. Он описал круг, чтобы раскрыть ей дверь. Он подал руку, помогая выйти.

Это был маленький подарок самому себе. Да, его не могло не быть. Видно, планеты выстроились в нужном порядке.

– Спасибо, – вызвонил колокольчик ее голоса.

– Это Вам спасибо, – пыхтя, изверг из себя Виталий, – Вы скрасили мой унылый путь.

Юля улыбнулась, однако, улыбка ее оказалась слегка озадаченной. Она пока не могла классифицировать происходящее. Разговор не о чем… Правда, помогая ей выйти, кавалер задержал ее руку в своей чуть дольше, чем того требовала простая учтивость. Цепкость его проявила оттенки невнятной нежности. Странноватый, но настырный окрас.

Последовавший вопрос Виталия словно дал толчок улыбке Юлечки переключиться на чуть большую яркость.