– Сэр, а почему… – поражённо начала я, но директор меня перебил:

– Итак, мы в саду Вечности. Он цветёт уже несколько веков, так что удивляться тут нечего, – «Да уж!» – подумала я, но промолчала. – Отсюда мы через пару минут попадём на дорогу, где нас будет ожидать автобус. Прошу оставаться на местах, – здесь были не только мои одногодки, но и те, кто младше меня. Одному мальчику было, наверное, лет девять, а златовласой девочке не больше восьми. И всё же они, получается, первокурсники. Так почему я попала сюда в тринадцать? Вопросы оставались, и их было гораздо больше, чем ответов. Куда я вообще еду? Шотландия – но какой город, или хотя бы район? Я резко обернулась, когда услышала звуки виолончели – директор, чуть прикрыв глаза, играл перед живой изгородью. Мне казалось, что она становится прозрачнее, и, кажется, примерно так и было, потому что уже минуту директор просунул руку внутрь, и, махнув головой, прошёл сквозь изгородь, подняв инструмент и небрежно положив его в футляр. Те, кто были поменьше, удивлённо таращились в место, откуда только что исчез профессор Ровенбах. И в этот раз не я, а Ада прошла первой, повелительно глядя на остальных, остановившись глазами на мне и презрительно хмыкнув. А за Адой и её компания, Лора рядом с Миром, потом я, а следом – остальные. Мы вышли на трассу – совершенно пустую, вокруг – деревья, покрытые снегом, а напротив меня стоит жёлтый, не слишком большой автобус. Автобус, на который приятно было смотреть, в котором хотелось ехать долго, а отличие от нашего городского автобуса. Только бы внутри было тепло!

Директор всех пересчитал и махнул в сторону автобуса – мол, садитесь скорее. Я, входя после «Ады с компанией» и Лоры, выискивающей Мира, заметила, что изгородь снова стала обычной, твёрдой и непроходимой. Оказавшись в автобусе, я ахнула – он оказался гораздо больше, чем казался снаружи, а на сиденьях, удобнее, чем обычные автобусные, уже сидели человек сорок. И те, с кем я стояла у фонтана, и ещё половина незнакомых мне людей – наверное, из другого города.

Все кресла были парными – два с одной стороны, у одного окна, и два с другой, напротив. Один ряд – четыре кресла, рядов, наверное, не меньше пятнадцати. Теперь уже мест оставалось не так много. «Я должна найти себе пару», – дуратская мысль не уходила с головы. Я стояла посреди прохода, меня толкали те, кто находил знакомых и садился рядом с ними, ко мне уже стали поворачиваться головы. На моё плечо упала чья-то тёплая рука – я испуганно обернулась. Мир улыбался до ушей, глядя на мою растерянность.

– Ива, лучше проходи скорее, места ещё есть. На тебя смотрят, – сказал он, почти не шевеля губами, не стирая с лица улыбку. И прошёл в конец, сел на предпоследнее место у окна. Один. Я оглядела автобус в поисках Лоры, и поймала её гневный взгляд – она сидела на три ряда впереди Мира. Я, отводя глаза и быстро шагая, добираюсь до самого последнего места справа, пробираюсь к окну и поворачиваю голову на улицу, подальше от любопытных взглядов.

Когда входит директор, остаётся только два свободных места – в самом начале автобуса для профессора Ровенбаха, и рядом со мной, неизвестно для кого. Вроде бы все уже вошли?

– Сэр, мы можем отъезжать? – спросил водитель.

– Нет, Пэт, ещё минутку. Мистер Вольф сейчас будет, – да, теперь ясно, для кого осталось место… Ко мне повернулся Мир – он сидел рядом со своим однокурсником из другого города, Колином.

– Лису придётся сесть к тебе, – тихо сказал он. Я кивнула. – Ты знаешь, что он… немного особенный?

– В смысле?

– Ну… Он любит одиночество и ненавидит, когда его достают, в этом ты убедилась. А ещё он всегда сидит у окна.