На её плечи легла его мантия, скрывая юное тело от посторонних взглядов. Она ещё не остыла после танцев, и нежная кожа под пальцами князя была горячей, чуть влажной… и покрытой мурашками. Его мантия окутала Кайру теплом чужого тела; скрыла с глаз соплеменников, о которых она забыла. Княжна не видела никого, кроме него, и в этом тянущемся ожидании клокотало внутри желание большего. Ещё больше тепла…

Это стало последней каплей, от которой тихая река превратилась в шквал, сносящий всё на своём пути. Раздразнённый её беззастенчивым напором, одурманенный вином, собственными мыслями и лёгким тёплым запахом девичьей кожи, Сэт в один шаг смял расстояние между ними. Одно властное движение, и Кайра оказалась на его плече, но не сопротивлялась, не билась, не пыталась мстить за подобное обращение. Он не казнил её прилюдно, не выплюнул в лицо свою ненависть и неодобрение. В этом была её маленькая победа, но князь ещё не знал, что уготовано для него после. Танец – это только приглашение.

Рабыни опустошённо проводили их взглядом, ошарашенные мужчины силились нащупать в себе остатки северной, холодной невозмутимости, понимая, что никогда не забудут увиденного… и лишь Этна одобрительно и победно улыбалась, глядя Льду и Пламени вслед.

Холод улицы ворвался под мантию и вцепился в обнажённую кожу лисицы, но ненадолго – главный чертог с супружеским домом разделяла едва ли сотня шагов. Мороз, однако, не остудил намерений князя… Задранная хвостом к предкам жёнушка на его плече могла сколько угодно биться и сопротивляться – близость её тела опьяняла не хуже травяного дурмана. Пинком распахнув двери, он вошёл в освещённую камином спальню, хорошо знакомую обоим, и легко опрокинул лисицу на мягкие шкуры. Волосы растрёпаны, красные ленты в руках, голые коленки виднелись из-под легкомысленной юбчонки… У него в голове настойчиво стучало одно желание – мстить ей этой ночью до тех пор, пока её бесстыжие лисьи глаза не взмолятся о пощаде.

Оставшись наедине, Кайра больше не боялась. Не жалась, не сторонилась. Завладеть его взглядом было мало, разбудить желание – недостаточно. Большее, ей нужно нечто большее…

Сэт не накинулся на неё сразу. Стал рядом с ложем, одетый, не опуская чёрных, глубоких, наполненных желанием глаз.

– Я должен убить тебя за это, – хриплым голосом, дрожащим от страсти, произнёс князь.

Лисица подалась навстречу, сминая шкуры; их лица всё ещё далеко друг от друга, но даже сейчас он был заметно выше, и ей приходилось запрокидывать голову. Их дыхание гуляло по губам друг друга и дразнило.

– Тогда я готова умереть сотню тысяч раз, прежде чем перестану видеть эти глаза, – шепнула ему в губы Кайра. Не дожидаясь ответа, лёгким движением плеч лиса сбросила с себя мантию. Больше не было надобности прятать тело от глаз других росомах – он волен любоваться ей, сколько пожелает. Она сама этого хотела.

Кайра потянулась к нему, но едва подарив надежду, что он ощутит вкус её губ, вновь ускользнула, словно мало тех танцев в лунном свете, когда она дразнила его, не позволяя коснуться. Её тело, разгорячённое танцем и предвкушением грядущей близости, прижималось к нему – спиной к груди. Рыжая макушка скользнула по его подбородку, щекоча и дразня; янтарные глаза прятались под опущенными веками. Лёгким движением она взяла руки князя в свои и, будто увлекая его в танец на двоих, опустила на собственное тело. Дала ему коснуться ладонями открытого живота, прочувствовать её первый вдох, и мягко повела телом, как в танце, изгибаясь в объятиях, так тесно и безжалостно, словно здесь и сейчас желала смять его милость, испытать терпение на прочность. Направила руку вверх, по груди к плечу, чуть сжала, будто просила обнять её крепче. Другая рука опустилась ниже к животу, теряясь где-то в складках юбки. Тело лисицы выгнулось в нетерпеливом напряжении – она желала больше тепла.