Я хотел её – Ладу Бакунину. Не просто вожделел, а мечтал покорить. Влюбить в себя, взять в плен, заставить дышать одним воздухом, делить ночи и дни, быть счастливым.

И да, я знал, что будет непросто. Лада всегда решала всё за нас двоих. По праву старшинства, вероятно. Полтора года разницы в возрасте казались когда-то почти пропастью. Сейчас даже думать об этом смешно.

Разговора «о нас» не получилось.

На дне рождении Таи-Насти мы перекинулись буквально двумя словами.

– Столько лет прошло, – сказала она мне, когда я попытался закинуть удочку, чтобы поймать её на крючок. – У тебя своя жизнь, у меня – своя. Никто из нас не откажется от того, что удалось нажить. Никто не захочет уступать. А поэтому… давай не будем ворошить прошлое. Там было прекрасно, но главное слово в этой фразе – «было».

Для такой девушки, как Лада Бакунина, мало жалкого крючка. Для неё нужны прочные крепкие сети. Но в тот момент у меня их не было.

Она от меня отбивалась, намеренно отталкивала. Уходила в свою раковину и что-то прятала там, недоступное глазу.

Лада не учла только одного: сердце видело и не хотело верить её словам. Именно поэтому я всё обдумал и… бросил. Оставил позади груз прожитых лет.

Она ошиблась: я мог легко это сделать – разрушить одним махом нажитое, до основания, и начать всё заново. Именно поэтому я отправился в город своего детства. Туда, где скрывалась и что-то скрывала от меня Лада Бакунина, девушка, которую я любил, люблю и буду любить.

Осталось дело за малым: заставить и её поверить, вспомнить, открыться, довериться.

– Ты с ума сошёл, – пытается шипеть она, когда я тяну её за руку по лабиринтам улиц, подальше от той забегаловки, куда она почему-то решила заглянуть.

Я точно знал: если бы не нужда, она б ни за что туда не сунулась. Но всё это позже. Сейчас главное – увести её в безопасное место.

– Да, сошёл, – торможу на закрытом пятачке между домами. – Если тебе хочется так думать, я готов побыть сумасшедшим. И давай поскандалим чуть позже. Я не люблю, когда мне мешают водить машину.

Таким она меня не знает. Я веду её к авто и запихиваю на переднее сиденье, не слушая возражений. Теперь, когда надо, я умею быть жёстким.

– Давай договоримся, Лада, – поворачиваю к ней голову и заглядываю в глаза. – В той, прошлой жизни, я почти ничего не умел. И это правда. Я был сопляком, не способным тебя защитить. Сегодня всё не так. Перестань видеть во мне юношу – и всё наладится, жить станет гораздо проще.

У Лады вздымается грудь от возмущения. Я отвожу взгляд. Лучше туда не смотреть. Завожу мотор и спокойно веду машину, пока она пытается себя обуздать.

Я жду криков, может, даже истерики, но она вдруг успокаивается. Устраивается поудобнее и прикрывает глаза.

Не спрашивает, куда я её везу. Умница. Потому что спорить со мной бесполезно: я не повезу её в квартиру, которую она снимает у чёрта на рогах.

– Приехали, – останавливаю машину.

Лада приподнимает тяжёлые веки, пытаясь проснуться. Сколько она не спала? Что за всем этим стоит? Я очень надеялся услышать ответы на свои вопросы, пусть и не сразу.

– А теперь ты заведёшь мотор и отвезёшь меня домой. Я скажу куда.

Ну, конечно, я и не думал, что всё будет просто.

– А сейчас ты поднимешь задницу и пойдёшь со мной, – говорю ей почти ласково, но твёрдо. – Поздно уже, Лада.

Прошли те времена, когда она могла мной командовать, а я, как настоящий щенок, следовал за ней беспрекословно.

Она смотрит на меня напряжённо. Губы сжаты, брови сведены. Под глазами – тёмные круги от усталости. Держится, наверное, на адреналине и упрямстве.

– Ладно, – соглашается. – Только это ничего не изменит.