Пока она рисовала мне брови, глаза и губы, к нам раз десять попытались вломиться и подглядеть, но Ирка всех гнала прочь.

Закончив с макияжем, она распустила мой хвост, взбила и без того пышную гриву и соорудила не пойми что на самой макушке.

– Блин! Элька! Я тебя не узнаю. Ты шикарно выглядишь! – присвистнула она. – Реально! Падшая Мадонна!

Потом нырнула в шкаф, выудила оттуда чулки в крупную сетку с кружевной широкой резинкой и кожаную мини-юбку.

– На вот, надень. Да прямо поверх капронок натягивай чулки, не лето всё-таки.

Ирка ниже меня, просто она ходит на высоченных каблуках, а я предпочитаю спортивную обувь. Так что кажется с виду, что мы примерно одного роста. Но по чулкам эта разница сразу стала заметна. Я резинку чулок еле до середины бедра натянула.

– Как-то вульгарно и глупо смотрится, – оглядела я себя.

– Ой, я тебя умоляю… Ты же не на показ высокой моды идёшь. А чисто поприкалываться. Так что самое оно! Вот дойдет очередь до Антоши, я ему тоже велю в проститутку нарядиться. Блин! И как я раньше не додумалась! Олю он любит, козёл…

Юбка Иркина, которая и ей-то была коротка почти до неприличия, мне и вовсе едва зад прикрывала. Или не прикрывала?

– И мои полусапожки надень. Только аккуратно в них! Не изгваздай! Они из натуральной замши.

– Да я на таких каблучищах и шагу не сделаю.

– Сделаешь-сделаешь. Все же как-то ходят. Я же хожу… Ну не в кроссах же идти.

Образ мой вызвал у всех ажиотаж. Девчонки наши заверещали наперебой. А Костя прямо рот распахнул. Во всю ширь, как у зубного, как сказала бы Ирка.

– Это ты, Эля? Тебя не узнать, – ошалело пролепетал Антон.

11. 11

На улицу мы высыпали всей компанией. Только Надюша и Антон остались дома. Антону срочно понадобилось позвонить той самой Оле. А Надюша сказалась больной.

Двор был непривычно пустым и тёмным.

– Идёмте к дороге, – позвал Костя и бодро ринулся вперёд.

Все потащились за ним. Ирка подхватила меня под локоть, глядя, как я неуклюже ковыляю в её полусапожках из натуральной замши.

– Ай, мама! – Крюкова споткнулась о бордюр и, взвизгнув, грохнулась на колени. Савичева ринулась ей помогать.

– Цела? Идти можешь? – спросила Ирка.

– Сраный бордюр! Я себе колено расшибла. У вас во дворе темно, как в жопе, – всхлипывая, причитала Крюкова. – Ай! На ногу наступить больно… Я шагу ступить не могу!

– Пойдёмте тогда домой, – уцепилась я за эту возможность.

– Нет-нет, вы идите, я тут на лавочке посижу. Потом вас догоню, если что, – простонала Крюкова.

– Что, – хмыкнул Костя, обращаясь ко мне, – не получилось слиться, Аля? Идёмте уже.

– Эля, – поправила я зачем-то и обречённо двинулась за ним.

Мы вывернули на Грибоедова, недалеко от автобусной остановки. Прохожих в этот час не было совсем, да и машины проезжали очень редко.

– Так-с, – протянул Костя, озираясь по сторонам, – растительности тут никакой, прятаться нам негде.

Вдоль дороги и правда не росло ни единого чахлого кустика.

– Может, и правда тогда домой? – предложила Ирка. – А то холодно.

– Не обламывай народ, – покачал он головой. – Сейчас что-нибудь придумаем.

– О! Вон туда нам надо, – Костя указал рукой в сторону обычных новостроек, длинной цепочкой стоявших вдоль дороги.

– А там что? Там же дома…

– В том доме обувной есть, в подвале.

– Так он закрыт, – не понимала его Лагутина.

– Так нам в обувной и не надо. Мы просто спустимся, чтобы нас с дороги не видно было.

В цоколе ближайшего дома и правда располагался магазин Kari. Лагутина, Савичева, Ирка и Костя спустились по лестнице вниз, и я вдруг осталась совсем одна.

Фонари очень хорошо освещали дорогу и тротуар, так что я в этом нелепом прикиде была как на ладони. Мне стало ужасно неуютно. А ещё и впрямь начала подмерзать. Осенний ветер проникал за воротник куртки и под коротенькую юбчонку. Пробрасывал мелкий дождь.