Бедная Ирка! На неё смотреть без жалости было невозможно, хоть она и вовсю крепилась, молодец. Даже отпустила какую-то шуточку, но все её движения стали какие-то суетливые, а смех неестественный.

Мне тоже, конечно, было совсем невесело, но я насчёт Костика больших иллюзий не питала, так что моя боль хроническая. Нудная и тупая. Я уж к ней давно привыкла. А Ирка… я даже представить боюсь, какой нас с Надюшей ждёт концерт, когда все разойдутся...

8. 8

Однако игра на этом не прекратилась. К сожалению…

Следующей выбрала «действие» Савичева.

– Загадай ей раздеться! Под музычку! – подсказал Костик.

Савичева кокетливо шлёпнула его по плечу.

Но Антон придумал для неё станцевать канкан. Савичева поломалась, поумоляла дать ей другое задание, но делать нечего – пришлось выплясывать.

Они оба – и Антон, и Костя – ещё и подхлёстывали: «Резвее! Выше ноги! А то это не похоже на канкан…».

Хохотали все мы до слёз. Ну, честно говоря, сдержать смех было совершенно невозможно, хотя я бы умерла, окажись на её месте. Они ещё и на телефоны этот перформанс снимали.

Савичева тоже в долгу не осталась. Отдышавшись, загадала Костику раздеться под музыку, даже песню назначила конкретную – «Stop» Сэм Браун. Но Костик упираться и не стал. Скинул с себя в два счёта всё, кроме трусов и носков.

На стриптиз это мало походило, Сэм Браун даже до первого припева не допела, а он уже довольный плюхнулся на диван. И ничуть он не стеснялся при этом. Стеснялась за него я – сидела, краснела, боясь взглянуть в его сторону и случайно увидеть лишнее.

Когда подошла моя очередь, я на секунду замешкалась, какое из зол выбрать. Потому что спрашивать старались такое, что от одних вопросов становилось стыдно. Ну и «действия» тоже задавали зверские. Канкан Савичевой оказался ещё цветочками.

В общем, выбрала я «правду», уповая на совесть Крюковой, которая вечно у меня сдувала все конспекты. Но пьяная Крюкова забыла всё хорошее и, хихикнув, спросила:

– Говори правду, Элька: сколько у тебя было мужиков?

Я прямо почувствовала, как сначала побледнела, потом наоборот побагровела.

– Ну! Давай, колись! – торопила Крюкова.

Я метнула в неё злопамятный взгляд. Ну ладно же, пусть ещё подкатит за помощью.

– Нисколько, – вымолвила я, и посыпалось:

– Что?!

– Как? Ни одного?

– В двадцать один и ты ещё ни разу…?

– Нифига себе, ты – реликт!

– А что так? Больна? Религия не позволяет?

– А ты случаем не по девочкам? – поинтересовался почти голый Костя.

Я наконец посмотрела на него.

Под одеждой он оказался очень худым. И бледным. Но главное – худым. Острые плечи, выпирающие ключицы, тонкие руки, голубые вены под прозрачной кожей. Почему-то мне остро захотелось, чтобы он оделся.

– Что прицепились к человеку? – встряла Ирка. – У неё просто другие интересы.

Мне же она тихо бросила:

– Могла бы и соврать. Мы с Надюхой тебя не выдали бы.

Затем мы пошли по второму кругу.

Вообще-то я хотела тихо смыться в маленькую комнату и лечь спать – я реально устала, проторчав весь день у плиты. Но все сразу запротестовали, даже Костя. Но дрогнула я не из-за него, а из-за Надюши – та скроила жалостливое лицо и простонала:

– Эльчик, останься. Без тебя мне вообще будет плохо.

Если бы я только знала, чем всё это обернётся…

9. 9

Ирка, видать, решила отомстить Антону.

Мало того, что ему принудительно досталось «действие», потому что нерушимые правила этой издевательской игры не давали выбирать «правду» третий раз подряд. Так ещё и Ирка на нём отыгралась за свои обманутые чувства – велела эротично станцевать медлячок с... Костей.

Оба страшно возмутились – они же «нормальные пацаны», – но девчонки Иркину прихоть подхватили: