– Да у нас день рождения, – залопотала Надя испуганно. – Вы извините, пожалуйста. Сейчас всё выключим.

– День рождения у них… – не унималась соседка.

Но я зашла в квартиру и захлопнула дверь, отрезав её крики. Надюша помчалась в зал и выключила музыку. Ни Антона, ни Савичевой, ни Крюковой я нигде не наблюдала. Ушли, значит. Вот и хорошо – никого сейчас видеть не хочу.

– А если она и правда хозяйке настучит? – распереживалась Надя.

– Да пофиг, – буркнула я, скидывая ужасно неудобные Иркины сапожки. Мне и правда стало вдруг на всё плевать. Может, это временное безразличие после пережитого стресса, но сейчас кто что скажет и на кого пожалуется казалось ничтожной мелочью.

– А где все? Где Ирка?

– Не знаю и знать не хочу, – бросила я, направляясь в ванную.

О, лучше бы я не видела своё отражение! Ни дать ни взять – вернулась с панели после трудовой ночи. Кошмар. Кошмарище!

Неудивительно, что Игорь и те отморозки так про меня подумали. Да я даже не узнавала себя в этом размалёванном лице. Ещё и помада, Иркина, карминно-красная, размазалась вокруг губ – это, наверное, когда мне рот зажимали. На щеках – уродливые потёки туши. На голове – воронье гнездо. Левая скула подозрительно припухла и побагровела. Точно – один же из тех уродов меня ударил… Даже щека изнутри разбита – я тронула кончиком языка ранку и поморщилась от боли. Только бы синяка не было!

Стыд, жуть, позор…

Я пустила горячую воду, сдёрнула с себя Иркины шмотки и встала под душ. Хотелось смыть с себя все следы этого отвратительного дня.

Когда я, обмотанная полотенцем, вышла из ванной, Ирка уже вернулась. Заслышав её голос из кухни, я сразу же юркнула в маленькую комнату. Видеть её сейчас просто невмоготу.

Однако едва я успела надеть на себя пижаму, как Ирка заявилась с извинениями.

По давней договорённости в маленькой комнате спали мы с ней, а Надюша – в зале, на диване. Так что Ирка сделала вид, что тоже просто расстилает свою кровать, но сама при этом постоянно косилась на меня. Пусть и правда лучше молчит. Пусть вообще со мной даже не заговаривает. Иначе я за себя не ручаюсь.

– Эль, ну прости, прости, прости, – пролепетала она. – Я знаю, мы поступили как сволочи. Мы должны были за тебя вступиться…

Я молчала, делала вид, что не слышу её, но это ей не мешало.

– Да если честно, я хотела вылезти, хотела вмешаться, заорать, но меня Костя не пустил.

Не выдержав, я резко развернулась к ней.

– Не пустил? На цепи, видать, удерживал? И рот кляпом заткнул, да?

– Ну нет, конечно, нет… Но он сказал, что мы втроём всё равно ничего против четырёх здоровых мужиков не сделаем. Сказал, что лучше снимем всё на видео и сразу же в полицию позвоним, номер сообщим, чтобы их дэпээсники задержали. Потом это видео как свидетельство предъявим. А если вмешаемся, сказал Костя, то ничем тебе не поможем, только сами пострадаем и всё. Я так подумала, что прав он. Ну правда, Эль. Костя сказал…

– Да пошла ты вместе с Костей! – грубо оборвала её я.

– Эль, ну сама посуди – Костик этот дрищ и трус. Какой с него толк? Лагутина перепугалась. И Савичева тоже. Если бы я одна выскочила и заорала, они бы просто нас обеих увезли и всё. А так – как только они… ну, вы отъехали бы, мы сразу же позвонили бы в полицию. А давай я тебе видео покажу? Ты там услышишь даже, что я предлагала вмешаться… но потом мы рассудили…

– Рассудили! – снова вскипела я. – А если бы вы никуда не дозвонились? А если бы они уже увезли меня куда-нибудь, пока твоя полиция что-то начала делать? Да много всего могло произойти! Меня вот прямо в машине чуть не задушили!

– Нет, ну а так бы нас обеих чуть не задушили и всё… А это был шанс! Ну правда, если бы я нас выдала криком – шанса бы точно не было.