Он посмотрел на меня с сомнением, затем остановил взгляд на кружевной резинке чулок. Я поёрзала на месте. К щекам прихлынула горячая кровь.

– Это у вас там такая униформа, что ли? Или у тебя стиль такой по жизни?

Ну вот, приплыли. И что он привязался ко мне с расспросами? Он, конечно, молодец. Смелый, неравнодушный и всё такое, но к чему эти беседы и вопросы?

Может, просто вежливо поблагодарить ещё раз, попрощаться и выйти? Ведь не рассказывать же ему, взрослому мужчине, про идиотскую нашу игру. Да, так и сделаю, скажу ему: «Спасибо, до свидания, всего хорошего» и выйду. Ну, правда, не всё ли равно, что обо мне думает человек, которого я вижу в первый и в последний раз?

Я повернулась к нему и на одном дыхании выпалила:

– Это было просто задание такое. Нарядиться в… ну, в общем, нарядиться и пройтись так по улице.

Я видела по его взгляду, что он не то что даже мне не верит, а вообще – не понимает меня. Вздохнув, я повторила уже медленнее.

– Понимаете, у моей подруги, с которой мы эту квартиру снимаем, сегодня день рождения. Сначала просто отмечали. Потом стали с гостями играть в «Правду или действие». Ну, это игра такая. Наподобие фантов, только… только там свои правила. Мне вот выпало такое дурацкое задание. Ну и как бы отказаться нельзя.

Несколько секунд он молчал, глядя на меня так, будто размышлял, не брежу ли я. Потом покачал головой и произнёс:

– Это же безумие.

– Безумие, – послушно согласилась я.

– А если бы выпало задание спрыгнуть с моста? Тоже бы пошли исполнять, раз отказаться нельзя?

Я промолчала. А что на это скажешь? Я и без него понимала, как тупо всё это выглядит.

– Наверное, покажусь вам старым занудой, но, если честно, я решительно не понимаю вас, нынешнюю молодёжь. Просто жить – вам неинтересно. Вам подавай острые ощущения, драйв, адреналин… и плевать на риск, на последствия, на родителей, в конце концов. Вы живёте так, будто вам жить осталось один день.

В первый момент я слегка удивилась такой его реакции. С чего бы ему вдруг так переживать за меня, так горячиться? Но потом догадалась – видать, эта ситуация всколыхнула в нём что-то личное. Может, у него с собственными детьми проблемы?

– Спасибо вам ещё раз, – поблагодарила я Игоря и вышла из машины.

15. 15

Я поднялась в квартиру. Дверь была заперта, ключи остались у Ирки. Из глубины доносилась музыка. Меня вдруг такое зло взяло. Какие же они подлые – Ирка, Костя, Лагутина. Особенно Ирка! Они мне все теперь неприятны, но её я вообще никогда не прощу.

Звонок у нас не работал, то есть его и не было – ещё до нас кто-то вырвал всю коробочку с потрохами. Я постучала – без ответа. Постучала громче. Но на мой стук неожиданно откликнулась соседка по площадке. Высунулась, увидела меня и разразилась руганью:

– Вы на время вообще смотрите? Это что за безобразие-то? Два часа ночи, а вы тут бродите, долбитесь, с ума сходите… Музыка грохочет на весь дом…

Соседка оглядела меня и, презрительно скривившись, пригрозила:

– Я вот завтра позвоню хозяйке да расскажу, какие вы тут гулянки устраиваете. Ни стыда, ни совести.

Я отвернулась от неё, не сказав ни слова. Пусть звонит куда хочет, жалуется кому хочет, мне вообще плевать. Я чувствовала себя настолько измождённой, что препираться, извиняться и даже просто её выслушивать не было ни сил, ни желания.

Наконец щёлкнул замок.

– Ой, Эльчик, ты давно стучишь? – открыла мне Надя. – А я тут посуду мою, вода льётся, не слышала…

– Так, голубушки, – продолжала кричать за спиной соседка, – музыку свою вырубайте, живо! Хождения прекращайте или я немедленно звоню в полицию! А завтра, имейте в виду, я поговорю с вашей хозяйкой. Пусть знает, каким девицам она квартиру сдаёт.