Помню, как мне первому сообщили о смерти соседа. Считалось, что я бездушен, и потому мне легче будет сообщить о ней его сыновьям. И я четко выполнил поручение, не поддаваясь эмоциям, так как был убежден, что эта смерть меня не заденет. Но задела, как, впрочем, и любая другая. И теперь я не драгоценный камень без огранки, а плохо обработанная скала, обломок, непривлекательный и бессмысленный, не имеющий четких контуров и прекрасных граней.

В этой каменоломне неприятно пребывать ни мне, ни тем, кто пожелал бы сблизиться со мной. И ей тоже. Она искала спасения там, где его не было, но не дождалась, когда я добьюсь ее огранки.

Но все-таки, если бы я сумел найти ее, если бы внедрил ее в мир моих снов, то это помогло бы и ей, и мне как таковому. Может, она разогнала бы покойников и вернула жизнь туда, где рождалась смерть.

Накануне ночью я заснул одетый, а когда проснулся, переодеваться не захотелось. В одежде, которая мне нравилась, обув ботинки, оставленные у самой кровати, я встал на ноги и ушел, опять без четкого плана, но с возросшей решимостью закончить начатое дело. Теперь я наверняка отыщу Клевера. Он, по крайней мере, укажет, в каком направлении мне двигаться дальше.

Выйти из дома мне опять пришлось через окно, а замок я сломаю после возвращения. Покидая двор, я посмеялся над своей новой привычкой входить в дом и выходить из него как грабитель.

Со стола на меня смотрел чистый лист белой бумаги. Рядом со мной, за этим же столом, сидел Клевер.

– Не понимаю твоего самопожертвования, и не ясно мне, что тебя так потрясло в исчезновении Софии. Это не твоя битва, а ты стараешься любой ценой ввязаться в нее. У тебя и поводов таких нет, в которые я бы поверил…

Мне пришлось прервать его.

– Ты полагаешь, что у твоей толстой Берты прав больше, чем у меня? Чем у меня, а ведь я из всех своих друзей выбрал именно тебя.

– В конце концов, она тоже выбрала именно меня.

– Да, потому что иного выбора у нее не было.

– И у тебя тоже больше нет выбора. Во-первых, ты от всего, связанного с тобой, отказался, и потом…

– И потом, все отказались от меня. Ты это хочешь сказать?

– Вроде того.

Клевер прав. Я могу на пальцах одной руки пересчитать всех своих друзей, еще и останутся. Не уверен, что мне когда-нибудь было дело до них. По крайней мере, я не притворялся. Я не был скрытным, испорченным лживым. Я такой, какой есть, со всеми своими недостатками, и все это видели и знали. Не может быть обмана, если его никто не скрывает.

Больше не к кому было обратиться за помощью. Поэтому я решил остаться в этой квартире и наблюдать противоестественный союз этой уродины женского пола и моего некогда прекрасного друга. И простить ей вчерашнее нелюбезное гостеприимство, и ждать сваренный ею кофе, и даже лебезить перед ней.

– Спасибо, Берта, замечательно пахнет.

– Не за что, все что угодно для моего милого и его друзей.

После чего уселась рядом с нами и принялась решать загадку. Ум у нее был блестящий, а предположения о причинах исчезновения Софии еще более блистательными, или же они нравились только потому, что все крутились вокруг моей персоны. Возможно, она хотела заполучить меня, только не знаю, с какой целью. По женскому инстинкту Берты выходило, что беглянка хочет всех нас, заинтересованных ею, ввести в искушение. Заставить нас ответить на единственный вопрос: так уж ли мы заинтересованы в ней, каждый по отдельности?

Я полностью согласился с Бертой. Я нуждался в трезвом рассудке, в инициативном человеке, направляющем меня на истинный путь.

– Сходи к ее мужу. Посиди с ним. Поговорите как мужчина с мужчиной. Пусть увидит, что тебе есть до нее дело. Он знает гораздо больше, чем мы предполагаем. Заставь его открыться, ты ведь неглупый человек. Расскажи ему о самом очевидном. Что если найдешь, то попросишь ее остаться с тобой. Обрати внимание на его реакцию. И понаблюдай за детьми. Смотри, чтобы они не обиделись.