Царю укреплять семью детьми надобно.

Женился после Настасьи еще шесть раз, да все неудачно. Не своей волей на поклон к митрополиту ходил. Не имел от трех жен настоящего потомства, хотел еще, но вера не позволяла. Пришлось денег на храм давать, каяться, молиться… Вымолил! Ждал от следующих жен терпения, верности, участия. В каждой из них ее, первую, искал. Так и не нашел – ни одна ладой желанной не стала. С Машкой Долгорукой самая короткая семейная жизнь была – обманщицей-гадюкой на престол царский влезть захотела. Не девушкой замуж пошла, веру царя и традиции предала. Озлобила она меня. Как насытился ею, в пруду с утречка утопил, сразу после брачной ночи. Поделом… Остальных кого бояре отравили, кого сам в монастырь сослал за измены. Были и от них детушки, да померли все – убиты или отравлены, кроме Дмитрия-мальца. Его пока уберегли. Надолго ли? Доля детей царских, как и жен, нелегка да коротка.

Сын Иванушка, старший и любимый, наследник русского престола. Курбских да Шуйских зело коробило, ежели Иван рядом у трона по моей прихоти сидел. Остальные бояре тишком на злобу исходили, а у этих все по жирным ланитам скатывало. Все зрели – он царем после смерти моей станет. Сговорились, опоили ядом, аспиды, убили наследника законного. Сына, как и жену первую, уберечь не смог. Ежели б царевич Иван жив остался, Русь еще сильней бы стала, не было бы Смуты, не потеряли бы Ливонию, Полоцк, Ивангород… Что уж таперича слезы лить – снявши голову по волосам не плачут. Царем брат Ивана, царевич Фёдор станет. Нездоров он, набожен, тих характером – не готов править и сильным царем быть. Ах, Федор, лекари тоже в тебе сомневаются – будет ли у тебя хорошее потомство. Не за грехи ли мои слабым на свет вышел? Нет, не виновен я. Грехи все отмолил, живот на алтарь для Руси святой положил. Видно, судьбе так угодно.

***

Боли все натяжнее. С ними приходят на ум мои деяния на благо Руси Великой. Вспомянут ли потомки победу над Девлет-Гиреем? Много лет борьбы хан Крымский забрал, пока голову ему мы не свернули. Астраханское и Казанское царства я Руси наперёд подчинил – басурмане оттуда к нам не пройдут. Остаток их в Крымском царстве крепко засел. Сколько рабов угнали они, сколько безвинных русских душ загубили…

Отстоял я свою тактику борьбы с Девлет-Гиреем на Земском соборе, бояр еле уговорил. Потихоньку отвоевывал города для Руси, двигался к Крыму шажками незаметными, но верными. Бурчали бояре в бороды, недовольны многие были. Все равно повел я тогда борьбу с нечистью, что дань с Руси собирала. До войны дошло. Здесь пан или пропал.

Крымский хан собрал тогда сто двадцать тыщ крымцев, ногайцев, янычаров-головорезов. Им грезилось всю Русь завоевать, а оттуда всю Европу. Широко жить мечтали на дань христианскую. Дело давнее. Сейчас признаю: в страх оделся с ног до головы – как такую рать с моим двадцатитысячным войском одолеть? На одного русского воина пять али шесть турок-янычар – мыслимое ли дело? Страшно было, боязно, но отступать некуда – кругом земля русская, до Москвы осталось верст пятьдесят, не боле.

Свершилось сражение великое. Много кровушки русской пролилось. Зато военачальники победу принесли долгожданную. Гордость за Русь отливала ярким светом на их шлемах и копьях. У деревни Молоди полегли под русскими мечами сын, внук и зять Девлет-Гирея, хана Крымского. Хвала князю Воротынскому – он сполна расквитался за поражение раннее, за сожжение Москвы татарами.

Крым мы погрузили в печаль – туда вернулось едва ли десять из ста двадцати тыщ воинов. Лучшая мусульманская армия осталась в русской земле лежать. Первая победа над сильнейшим ворогом. Не дело богатой и великой России дань бездельникам платить – самим казна пригодится. Рано или поздно и Крым войдет в состав земель русских. Свершится сие!