– Ужас прям, безобразие какое! – заходились бабушки праведным гневом. – По классу зараза гуляет, слово-то какое – педикулёз! – а педколлектив палец о палец не ударит! Хотите жалобу в гороно?

Педколлектив педикулёза боялся, жалоб не хотел и сдавался без боя. Лишившись поплавка, Аня в сотый раз быстро шла ко дну, и учителя, не желая портить отчётности, не тревожили сонную двоечницу без веских оснований. Но время от времени вызывать её всё же приходилось. Вот как сейчас: до конца четверти две недели, а у семиклассницы Низ до сих пор ни одной отметки по литературе. Потому-то Роза Израилевна и сказала: «всё-таки». И ещё – «боюсь».

Сама Аня не боялась, ей просто было скучно. Она вышла из-за своей первой парты без отвращения и без энтузиазма, шагнула к чёрной доске и почти слилась с ней. Учительница вздохнула, класс воспрял, у завершившейся вроде бы комедии наметился второй акт.

– Скажите, Анечка, – кротко попросила Роза Израилевна, – как в повести Александра Сергеевича Пушкина, которую мы сейчас проходим, звали героя с княжеским титулом?

В класс вперились чёрные глаза без блеска, будто их кто нагуталинил, а бархоткой потереть поленился. В чёрных глазах не было не только блеска. Не было в них также вызова, не было мольбы, не было угрозы или отчаяния. Ничего не было, одно только безразличие. Не безразличие приговорённого к казни, а безразличие аквариумной рыбы.

– Героя звали… Его звали…

По передним рядам сначала чуть слышно, а потом всё громче покатилось короткое слово «князь».

– Его звали Князь, – предположила Аня, не отблагодарив спасителей ни взглядом, ни жестом.

– Не, нормально, а? – шёпотом восхитился Медведь. – Как пахана с Безымянки!

– Верно, Аня, верно, – воодушевилась учительница. – Его звали князь..?

Аня Низ пожала плечами и посмотрела в окно. Она думала, что уже ответила на вопрос, а оказалось, что ещё нет.

Волна подсказки набирала мощь и обрушивалась теперь на предпартовое пространство с силой небольшого цунами.

– Верейский! Верейский! – шёпотом скандировал класс, и Медведь тоже, хотя сам эту фамилию услышал впервые. Просто ему понравилось родство классического героя с авторитетным девятиклассником из другого района. – Ве-рей-ский!

– Его звали, – проговорила Аня.

Класс затих, как театрал за миг до развязки. Класс почувствовал: сейчас случится то, что потом месяцами будет обсуждаться в коридорах, в учительской и в школьном дворе. Что будет, как нанайский эпос, из уст в уста передаваться друзьям и родителям, а потом детям и внукам, обрастая новыми, всё более достоверными мелочами.

Чего-то такого класс ждал уже несколько лет, с того давнего урока природоведения, на котором изучалась структура сущего.

– Всё, что мы видим вокруг, всё, что есть в живой и неживой природе: и этот карандаш, и эту герань в горшке, и сам горшок, и подоконник, на котором он стоит, всё это учёные называют телами, – объясняла, расхаживая по рядам, Зоя Львовна, метко прозванная Заей Зверьевной за младенчески-невинное выражение лица и совершенно не подходящий к нему дикий нрав. – Все тела состоят из веществ, а вещества, в свою очередь, состоят из молекул и атомов. Подробнее об этом вы узнаете, когда будете проходить физику, химию и биологию.

Зая вдруг утихла, будто радио выключили. Класс пробудился и повернул головы. Зая стояла за спиной Вовы Каретина по кличке Вова, который учился почти так же плохо, как Аня Низ, но, в отличие от неё, был классом сильно любим за жизнерадостность и безалаберность, граничащую с безбашенностью.

Как-то раз, когда из-за болезни физрука у них отменили сразу два урока подряд, пацаны рванули в соседний двор: по сведениям из надёжных источников, там в одном из домов не был заперт чердачный люк.