Плакал «он сам». Сюань Цзи понятия не имел, как так вышло, но на этот раз он «был» совсем еще маленьким ребенком, который даже говорить-то толком не умеет. Отчего-то Сюань Цзи не чувствовал тела – он мог только видеть, но перед глазами стояла кромешная тьма.

Ребенка как будто заперли в раскаленной печи, потому что все тело Сюань Цзи начало жечь.

«Не плачь, – раздался у него в ушах еще один слабый детский голосок – судя по всему, этот ребенок был чуть постарше. – Не надо… не надо плакать. Будешь плакать – устанешь, силы иссякнут, и тогда они… они поглотят тебя… А-а-а…»

Болезненный стон исказил голос ребенка, и он с усилием замолк. Сюань Цзи услышал, как на миг дыхание его прервал всхлип, но ребенок тут же подавил рыдания. Такой малыш – а уже знал, что если замедлить дыхание, то можно облегчить боль. Он переносил страдания с пугающим хладнокровием – не иначе уже привык к ним.

Сюань Цзи вдруг почувствовал – безо всяких на то оснований, он просто это знал, – что дети делили между собой одну и ту же муку.

Да что тут происходит? Жестокое обращение с детьми средь бела дня? С каких пор закон о защите несовершеннолетних перестал работать?

– Малыш, ты где? – попробовал позвать Сюань Цзи. – Кто ты? Какое у тебя сейчас время?..

Но здесь, как и во сне о дворце Дулин, Сюань Цзи был сторонним наблюдателем – дети его не услышали.

Говоривший недавно ребенок слабо захныкал: «Как больно…»

Сюань Цзи редко имел дело с детьми и совершенно их не любил. Он обеими руками поддерживал запрет на вход с детьми в ресторанах и кинотеатрах, но плач этого ребенка терзал его сердце… До такой степени, что он не сразу сообразил: ребенок говорил не на путунхуа.

Ребенок снова заговорил, с усилием стараясь выровнять дрожащий голос и притвориться, что он спокоен: «Потерпи немного, все будет хорошо. Давай братик Линъюань расскажет тебе пару интересных историй».

Сюань Цзи потерял дар речи.

Да ну, быть того не может! Как-как тебя зовут, малыш? Какой такой братик?

Сюань Цзи почти поверил, что ему послышалось, но вдруг сообразил, что мальчик говорил на языке Великой Ци.

Он опешил… Когда он стал понимать древний язык как родной?

«Говорят, далеко на севере есть море… Круглый год оно сковано льдом и столь глубоко, что вода в нем черным-черна… Плыть по нему – все равно что идти среди ночи по дремучему лесу: один неверный шаг – и ты сбился с пути. Тем, кто угодил в западню Северного моря, уже не выбраться. И если родные и друзья несчастных захотят их найти, им остается только молить о помощи стерегущих море русалок… Они не обладают острым умом, но добры и мягкосердечны и всегда готовы помочь… Русалки умеют разговаривать с морем, нужно лишь показать им портрет пропавшего и потратить несколько дней, чтобы научить его имени, тогда русалки смогут попросить морскую воду отыскать нужного человека… Учитель сегодня как раз научил меня одной фразе на русалочьем языке, хочешь услышать, как она звучит?..»

– Твою мать, чего он такой горячий? – Ван Цзэ отдернул руку – кожа Сюань Цзи была такой горячей, что обжигала даже через одежду – и в ужасе сообщил Гу Юэси, которая была за рулем:

– Да у него температура за сотку!

– Не говори ерунды! – Гу Юэси свернула на обочину, остановила машину и схватилась за рацию, вызывая напарников. – С вами есть врач?.. Нет? Тогда быстро ко мне кого-нибудь из линии физических и психических сил!

Тем временем обнаженная кожа на запястьях Сюань Цзи вдруг покраснела и сморщилась, словно он обо что-то обжегся, – Ван Цзэ и ахнуть не успел.

– Ни колебаний аномальной энергии, ни внешних повреждений, но он меня не слышит. Это болезнь такая или проклятие? – командир «Фэншэнь» махнул рукой и опустил стекло в машине. Климат в Юйяне влажный, и в воздухе много водяного пара. Он протянул руку: пар быстро остыл, сгустился холодным водяным шаром в его ладони, а затем превратился в лед. – Нет, так не пойдет, – пробормотал Ван Цзэ. – Сначала нужно его охладить…