Это был мрачный период в жизни апостола. Он любил коринфских верующих настолько, что его сердце разрывалось от беспокойства за них, и он впал в депрессию (2 Кор. 7:5–6). Но Павел не опускал руки. Он был «в отчаянных обстоятельствах, но не отчаивался» (2 Кор. 4:8). Он был подавлен, но не сломлен, поэтому продолжал надеяться на добрые вести от Тита. А до этого ему приходилось преодолевать в себе сильный страх. И облегчение приходило только тогда, когда он думал о своем Господе.
Но благодарение Богу, Который всегда дает нам торжествовать во Христе и благоухание познания о Себе распространяет нами во всяком месте. Ибо мы Христово благоухание Богу в спасаемых и в погибающих: для одних запах смертоносный на смерть, а для других запах живительный на жизнь. И кто способен к сему? Ибо мы не повреждаем слова Божия, как многие, но проповедуем искренно, как от Бога, пред Богом, во Христе (2:14–17)
14-й стих показывает резкую перемену в настроении Павла, когда он воздает благодарение Богу, причина которого в тексте ясно не видна. Мы знаем, что он в конце концов встретил Тита в Македонии (2 Кор. 7:5–7) и услышал от него в целом обнадеживающие вести о положении дел в Коринфе. Услышав их, Павел определенно почувствовал некоторое облегчение. Но не это стало главным фактором в радости Павла, иначе он обязательно упомянул бы об этом в данном отрывке. Но апостол говорит о нем только в 7-й главе. Павел знал, что в церкви оставалось меньшинство непослушных людей, враждебно настроенных по отношению к нему. Там по-прежнему оставались лжеапостолы, да и сам город своей непомерно греховной жизнью оказывал на церковь достаточное влияние. Павел также прекрасно понимал, что, однажды показав себя непостоянными, коринфяне вновь могли отвернуться то него. Как бы то ни было, Павел не считал, что абсолютно все проблемы коринфской церкви подлежат разрешению, иначе не стал бы писать такое длинное послание – 2 Коринфянам.
Но Павел искал в этих обстоятельствах не утешение, радость и ободрение, а «Отца милосердия и Бога всякого утешения» (2 Кор. 1:3). Средством от такого разочарования может стать благодарное сердце. Павел старался не думать о своих трудностях и доверял их своему Богу.
В качестве фона стихов 2 Кор. 14–17 апостол использовал важную традицию римского мира – триумф. Уильям Барклай так говорит об этом:
В сознании Павла жила картина римского триумфа и Христа как покорителя вселенной. Триумф служил наивысшей честью, которую только могли оказать победоносному римскому военачальнику. И чтобы добиться такой чести, военачальник должен был выполнить определенные требования. Он должен был быть действительно боевым военачальником, прошедшим поля сражений. Кампания должна была быть полностью завершена, в регионе должен был наступить мир, а победившие войска должны были вернуться домой. За одну кампанию должно было быть уничтожено, как минимум, пять тысяч вражеских воинов. Должны были быть захвачены вражеские территории. И победа должна была быть одержана над иноземным врагом, а не над врагом в гражданской войне.
Триумфальная процессия победоносного военачальника двигалась по улицам Рима к Капитолию в следующем порядке. Первыми шли сенаторы и государственные деятели. Затем трубачи. За ними несли трофеи, захваченные в завоеванных землях. Например, когда Тит завоевал Иерусалим, по улицам Рима пронесли семисвечник, золотой стол хлебов предложения и золотые трубы. Затем несли картины с изображением покоренной земли и модели завоеванных крепостей и кораблей. Потом вели священного тельца, которого предстояло принести в жертву. Потом шли плененные и закованные в цепи правители и военачальники, которых предстояло заточить в темницы и вскоре казнить. Потом шли ликторы со своими жезлами, которые вели за собой музыкантов с лирами; потом священнослужители, которые размахивали своими курильницами с горящими ароматическими травами. И только после них появлялся сам военачальник. Он стоял в колеснице, запряженной четверкой белых лошадей. Одет он был в пурпурную тогу, украшенную золотыми пальмовыми листьями и сверкавшую золотыми звездами. В руке он держал скипетр из слоновой кости с орлом на наконечнике, а над его головой раб держал венец Юпитера. После триумфатора проезжала его семья; замыкали шествие воины-победители, шедшие со всеми своими регалиями и кричавшие