‒ Дим, а вы реально с Ростиком на спор к англичанке подкатывать собираетесь?

В её интонациях было скорее не осуждение, а сожаление и настороженность, ну, или ещё что-то похожее, но необъяснимое словами. Только разговаривать на эту тему совершенно не хотелось.

‒ Это ж Ростик придумал, вот у него и спрашивала бы, ‒ старательно избегая излишней резкости, откликнулся Дима. ‒ Собирается он или нет?

‒ Про него я и так знаю, ‒ снисходительно хмыкнула Ксюша. ‒ Он и на бóльшую глупость способен. ‒ И опять интонации сменилась, стали более искренними и серьёзными: ‒ Только меня не он интересует, а ты.

Но Диме по-прежнему не хотелось обсуждать серьёзно подобные глупости. Да даже если не глупости.

‒ По-твоему, я тоже с головой не дружу? И могу на кого-то там спорить.

Ксюша помедлила несколько мгновений, потом пожала плечами и задумчиво выдохнула:

‒ Не знаю.

‒ Что не знаешь? ‒ Дима почувствовал лёгкую досаду. ‒ Дружу я с головой или нет?

‒ Дим! ‒ воскликнула Ксюша. ‒ Ну я же не о том. И дело даже не в споре. Можно же и без него. Подкатывать. ‒ Она опять сделала паузу. Похоже, собиралась с решимостью. Или чего-то там додумывала, подстёгивая и без того не в меру разыгравшуюся фантазию. ‒ А эта Алёна, она и правда… ну, такая?

‒ Какая?

‒ Ну… чтобы тебе понравиться. Она ведь гораздо старше.

‒ Вы сговорились что ли? С Ростиком. Вам больше заняться нечем? Я же вроде объяснил. Мне показалось, что я её откуда-то знаю. Или знал когда-то. Обычное любопытство. Не надо во всём искать какие-то особые смыслы. Ксюш, всё гораздо проще. А усложняем обычно мы сами. ‒ Он подумал и исправился: ‒ Вы с Росом усложняете.

И с чего вдруг он ударился в философию и объяснения? Когда можно просто сказать: «Всё, хватит. Не о чем тут говорить». И что происходит с Ксюхой? Ведь не на самом же деле её взволновала этическая составляющая спора на чужие чувства (ну надо же, как загнул!), хотя она довольно щепетильна в подобных вопросах.

Неужели приревновала? И теперь у неё никак не получается успокоиться.

‒ Так она тебе ‒ не нравится?

А разве она может не нравится? Светлые волосы, густые, пушистые, собранные в чуть небрежный пучок, большие выразительные глаза. И черты лица не менее выразительные, одновременно нежные и строгие. Поэтому она кажется то беззащитно хрупкой, то неприступно самоуверенной.

‒ Дим!

‒ А?

‒ Почему ты не отвечаешь?

«А почему ты, Ксюша, спрашиваешь?»

‒ Ну-у, она, конечно, очень даже. Но…

Ксюшу вполне удовлетворила многозначительная пауза, дальше она додумала сама ‒ что ей самой хотелось услышать ‒ сдержанно улыбнулась, почти незаметно, и предложила:

‒ Тогда, может… встретимся вечером?

«Зачем?» спрашивать глупо. Явно, не чтобы увидеться чисто по-приятельски.

И чего он раньше не додумался, проявить интерес к другой, раз это реально настолько действенно? Потому что уверен был, Ксюха на подобное не купится.

Болван. Очень даже работало. А ведь она уже год динамила его под предлогом, типа не уверена. Вдруг у них не получится, а не хочется рисковать уже сложившимися дружескими отношениями. А теперь сама предлагала свидание.

Ощутила, как опасно натянулся поводок, на котором она держала его всё это время, не соглашаясь, но и не отказывая окончательно? Испугалась, что он сорвётся с привязи, или просто не захотела делиться даже тем, что самой без особой надобности?

Хотя, почему это без надобности? Тогда бы она не смотрела на него с неприкрытой надеждой и ожиданием.

А Алёна Игоревна ‒ ну, это так, в качестве бреда. Всё только из-за глупого ощущения, будто их что-то связывало.

‒ Хорошо, ‒ Дима кивнул, но почти сразу спохватился. ‒ Ой, нет. Только не сегодня. У папиного знакомого ноут глючит, надо срочно посмотреть и исправить. А я сказать не могу заранее, сколько это времени займёт. Давай лучше завтра.