Весь этот ад продолжался месяца четыре, пока вдруг в один день я не получила вместе с рецептом на таблетки бумажку с надписью “Биполярное-аффективное расстройство”.

Проблема этого расстройства заключается в том, что оно не лечится. Можно поддерживать свое состояние таблетками, но легче будет становится лишь на какое-то время. Зато есть ремиссии, которые могут длиться довольно долго – вплоть до десяти лет.

После последнего депрессивного цикла именно это со мной и случилось – я ушла в ремиссию. Я не принимала таблетки уже около полугода и чувствовала себя прекрасно: никаких депрессивных состояний, как и маниакальных. Абсолютно ровный эмоциональный фон.

Вторая проблема этого заболевания заключается в том, что, когда тебе нормально, тебе кажется, будто ты здоров. Что медицина врет, что это какая-то ошибка, и ты наконец излечился полностью. Ты свято веришь в это каждый раз, пока очередной депрессивный цикл не забирает тебя в свои сети.

И вот это случилось снова.

Попрощавшись с Мэдди я вдруг осознала, что пришла совсем не к тому корпусу, где должна была проходить лекция. Равнодушно глянув на часы, я поняла, что опоздала. Это не вызвало волнения и тревожности, как прежде. Внутри было лишь безразличие.

Вспомнив свое правило номер один, гласившее, что все это временно, и ни в коем случае нельзя давать слабину, забивая на свои цели, я все же заставила себя отправиться на поиски нужной аудитории.

Сейчас мне это казалось совсем не важным. Зато через пару-тройку месяцев, как только мне станет легче, я буду реветь как белуга, получив документ о снятии со стипендии.

Почти дойдя до нужной двери, я поймала отрывки странного диалога в коридоре. Казалось, я услышала что-то такое, что мы обычно слышим в фильмах или в сериалах – в реальности такого просто не бывает.

– Ты убил ее, сука. Ты! Это из-за тебя она умерла! – послышался громкий мужской голос.

На долю секунды страх пронзил мое тело. Инстинктивно мне хотелось сбежать. Мозг кричал: «Не поворачивай туда, там опасно. Никто не должен знать о том, что ты все слышала.», но ноги, будто живя своей собственной жизнью, предательски вели меня на верную смерть.

Повернув за угол, мое тело словно парализовало от увиденного. Я хотела бежать – бежать так быстро, как только можно, – но не смогла пошевелить и пальцем. Просто стояла, как вкопанная.

В паре метров от меня стоял Майкл, прижимающий шею какого-то парня локтем к стене.

Сердце забилось так сильно, что грудная клетка буквально завибрировала, а во рту резко пересохло.

Глаза Майкла встретились с моими – звериные, черные, готовые убивать.

Я, спотыкаясь, попятилась назад. От страха все тело затряслось в какой-то странной судороге – будто температура воздуха резко опустилась до минус пятидесяти.

Повернув за угол, я, словно пребывая в каком-то тумане, добежала до туалета. Меня вырвало пару раз, прежде чем в голову пришло осознание о произошедшем.

Майкл – убийца?

А я, кажется, только что невольно стала соучастником всей этой истории. Но разве это справедливо? Разве я хотела этого?

Я сидела на полу туалета, заперевшись в кабинке, и боялась пошевелиться.

Не знаю, что меня пугало больше: что мой напарник оказался причастным к смерти какой-то девушки, или осознание, что теперь он не оставит меня в покое. Теперь, когда я случайно узнала то, что не предназначалось мне, я стала его идеальной мишенью. Если до этого дня он уже успел знатно подпортить мне жизнь без особых на то причин, то что же будет теперь, когда я встала у него на пути?

Остаток лекции я провела в кофейне: пропустив полчаса от занятия, было бы бессмысленно и абсолютно бестактно вламываться в аудиторию.