***

В этом же сорок третьем, жарким летом, Марк участвовал в Курской битве на уже усовершенствованном танке Т-34, с большой башней, экипаж – 5 человек, в башне – командир, заряжающий и наводчик орудия, в глубине располагались механик-водитель и стрелок-радист.

Марк был симпатягой, санитарки из медсанчасти, приписанной к танковому полку, смотрели на него весьма внимательно (в период небольших учений и подготовки было время и на это). И только одна, красавица, полненькая Аня Пономаренко, ослепительно обвораживающим взглядом смотрела на него как будто равнодушно. И когда Марк подкатывал к ней, охлаждающе говорила: «Марк, сейчас война – не время для воздыханий».

И вот Курская битва, самое грандиозное танковое сражение Отечественной войны. Марк – наводчик орудия. Умело маневрируя, точной наводкой, порой нарушая приказы командира полка, не совсем точно представляющего ближнюю обстановку, экипажу удаётся вывести из строя 9 танков противника. Танк отмечен врагом, танк под прицелом. Попадает вражеский снаряд, орудийное дуло искорёжено, башню заклинило. Марк, как самый сильный, пытается открыть люк. Не получается! Но вслед за танком, прикрываясь его бронёй, бежала Анна. Она бесстрашно вскакивает на танк и снаружи пытается открыть люк. Люк открыт! Марк достаёт ещё не отошедших от сильного удара командира Юрку Петрова и заряжающего Лёвку Коптева. Анна уже спрыгнула с танка и встречает их на раскалённой земле. Но танк ещё под вражеским прицелом – попадает второй снаряд. Снова закрылась крышка люка. Осколки снаряда сбивают Марка с ног, он, ещё удерживаясь за корпус, падает на землю. Кровь хлещет, кажется, из левой ноги. Танк вспыхивает и горит. Непроницаемый дым. Механик-водитель и стрелок погибают в огне, их спасти не удаётся. Анна кричит:

– Скорей тащите его в воронку!

Втроём они переносят Марка в воронку от снаряда… Анна снова:

– Бегите в санитарный автобус за носилками, осторожней, по обочине оврага, я останусь с ним!

Марк почти потерял сознание. Анна определяет: множество осколков в левой ноге; надрезает брюки, освобождая ногу, и начинает перевязку.

– Марк, лежи тихо, пока наши танки прорвутся!

Марк, почти потерявший сознание, приходит в себя, обнимает Аню. Потом снова теряет сознание. Дальше ничего не помнит. Но навсегда запомнила Анна – подоспели с носилками Петров и Коптев, и ещё одна санитарка. Бой временно затих. Добежали до санитарной машины. Подъехать было невозможно, вся земля изрыта воронками от снарядов. Полевой госпиталь. Операция. Хирург, одессит, добыл из левой ноги 11 осколков, два осталось навсегда; связки перебиты, ноге предстояло навсегда жить в прямом несгибаемом состоянии. А впереди – долгое лечение в госпитале, чтобы не ходить на костылях, а хотя бы с палкой.

Анна с танковой частью уходила на Запад. На прощание поцеловала Марка в щёку. Пиши мне, Марик! Может быть, и найдёмся после Победы!

Она с трудом сдерживала рыдания. Прорвалось только, когда вышла из палаты.

На прощание хирург-остряк, сказал с очевидным одесско-еврейским акцентом:

– Ну, Мара, твоё еврейское счастье – яйца и главный наш орган не задеты, ещё сможешь, надеюсь, танцевать, а девочек, уверен, будешь-таки иметь.

***

Илья после долгих пересылок из госпиталя в госпиталь и конечной остановки в Военно-морской академии так и остался при сильной контузии, у левой руки работало только плечо, локоть и кисть почти не управлялись и беспомощно повисли. В Ленинграде он и комиссовался. В сорок четвёртом, после освобождения Киева, рванул в родной город. Он всё же называл Полину женой, но она не подавала о себе никаких вестей. Направился по знакомому адресу.