– Я знаю, когда-то я часто бывал здесь, в городе, в смысле.

– Вот и хорошо, – врач зачем-то еще раз просмотрел снимок щиколотки. – Две недели и можно будет снимать гипс. А пока отдыхайте, набирайтесь сил и ешьте побольше кальция и магния. Бром бы прописал, да боюсь, уже не поможет.

Он удалился. На какое-то время установилась тишина. Тимофей глянул на часы, уже скоро девять, и выключил свет, стараясь думать только о наступающем дне. Маша придет, они выпишутся, возьмут такси, а что касается мотоцикла, жалко, конечно, но… он пока не решил, что с ним делать. Уж больно быстроногий и всепроходимый этот старенький «Урал», который он выторговал на авторынке. Жаль, что даже его может занести и поломать на пустом шоссе.

– Здравствуй, Тимофей! – негромкий голосок из далекого, забытого ныне прошлого. Он вздрогнул, приподнялся на локтях, всмотрелся в темень. Дверь не открывалась, но возле нее виделись, как бы в размытых тонах, очертания девочки лет двенадцати в белой кофточке и синих брючках…

– Мина! – ошарашено воскликнул он. – Не может быть, Мина. Подожди, я поднимусь…

– Не надо. Я пришла… я ненадолго совсем, – девчушка подошла к постели, почти погрузившись в нее, видно было, как тяжело давался ей каждый шаг. Улыбнулась, против воли. – Это мое достижение – досюда добраться. Хорошо на стаю бездомных собак нарвалась, что-то много их в городе. Иначе б не дошла,… наверное… – и помолчав, прибавила: – А ты изменился. Столько лет прошло. Даже не верится.

– Восемь, – ответил молодой человек. Мина, я так рад тебя видеть. Как ты?

Она хмыкнула.

– Да я что? Брожу как прежде. Ты как сам? Я, когда тебя забрали, все ждала, когда ж ты соберешься вернуться. Хоть на часик повидать. Мне больше и не надо. Восемь лет прождала. А ты… нет, я понимаю, у тебя сейчас живая. Но раньше… Неужели не мог найти хоть минутку?

Тимофей смешался. В самом деле, только сейчас ему пришло в голову, что не мешало бы свидеться с Миной. Нет, он прежде подумал о ней, мгновением, когда на «Урале» гнал по шоссе. Вдали увидел поворот и новую, отражающую надпись «Гнилая топь – 5 км». Он вздрогнул, мгновенно десяток мыслей прошелестели в голове, самых разных, но не отсылающих к прошлому, а защищающих настоящее. Тимофей крутанул газ, выжимая из мотоцикла все, на что тот был способен – и через миг его занесло, прямо после поворота. Тяжело перекувыркнувшись, «Урал» шмякнулся владельцу на ногу, поломав ту как щепку, отбросил сидящую позади на обочину, и еще раз эффектно сделав сальто-мортале, рухнул, разбрызгавшись стеклом и металлом.

– Прости я…

– Не подумал.

– Нет, что ты. Думал, и не раз. Просто… понимаешь… Да и потом, – спохватился он. – Ты ведь меня выгнала из дому, нарочно дала пакет и отправила подальше, да?

– Разумеется, – ответила Мина. – я была молодой и глупой, я и сейчас молодая и глупая, но знаю, что живому мальчику с мертвой девочкой куковать зиму в промерзшем доме никак не получится. Я боялась за тебя, очень. Мне очень хотелось, чтоб ты остался навсегда, но… так ведь нельзя. Ты должен жить среди живых. Я так поняла. Потому, когда в лес пришли волонтеры, искавшие какую-то девочку, до сих пор не знаю, ни кто она, ни что с ней сталось, я решилась. Собрала тебя и отправила в мир живых. Мне было больно, но я должна была отпустить тебя. А потом надеяться, что не забудешь.

– Я только понял, что ты выгнала меня. Что тебе твой дом дороже…

– Это не мой дом, ты же помнишь, я свой сожгла, а этот просто хата, самая хорошо сохранившаяся из всей деревни. И да, я не хотела, чтоб нашли ее. Кому-то еще могла понадобиться помощь. А сказки о мертвой девочке пусть лучше останутся сказками.