– Ты уже предал… Ты предашь снова…

В центре зала стоял Трон Изгрызенных Костей. На нем сидела фигура в плаще из пепла, с лицом, скрытым за маской из сплавленных монет. Ее пальцы, длинные и синие, как трупные, барабанили по подлокотникам, выбивая ритм, от которого кровь стыла в жилах.

«– Ты принес ключ», – сказала фигура голосом, в котором смешались сто чужих шепотов.

Грак’зул молчал. Череп у его пояса, тот самый, черный и рунический, дрожал, будто пытаясь вырваться.

– Он не твой, – протянула фигура, поднимаясь. Плащ упал, обнажив тело, сшитое из шрамов. – Он никогда не был твоим.

Орк выхватил нож, но клинок прошел сквозь фигуру, как сквозь дым. Маска рассыпалась, монеты зазвенели, падая на пол, а под ней оказалось… Ничего. Пустота, поглощающая свет.

– Ищи там, где плачут камни, – прошипела пустота, растворяясь.

Зал рухнул, и Грак’зул упал в Пропасть Белых Шёпотов. Падение длилось вечность. Вокруг него кружились обрывки голосов, обрывки жизней, обрывки миров. Он видел города, погребенные под лавой, богов, спящих в магме, детей, рожденных без глаз. Приземление было мягким, будто его поймали руки из мха. Лес Молчаливых Крон окружал его – деревья с черными стволами и листьями, похожими на отрубленные уши. Воздух звенел от неслышных криков, а между стволами метались Тени Без Имён, существа, чьи очертания менялись с каждым шагом. Они не нападали. Они наблюдали. Грак’зул шел, пока не наткнулся на Ручей Слепой Памяти. Вода в нем была густой, как ртуть, и отражала не его лицо, а чужие жизни: воина, павшего от его руки; шамана, проклявшего его род; ребенка, которого он не спас. Орк зачерпнул жидкость, и она обожгла ладонь, оставив шрам в форме вопросительного знака.

За ручьем возвышалась Гора Спящего Гнева. Ее склоны были покрыты трещинами, из которых сочился дым, а на вершине зиял кратер, испускающий багровое сияние. Грак’зул знал: там, в жерле, его ждет не ответ, но битва. Битва, которая изменит всё. Или ничего. Он начал подъем. Камни крошились под сапогами, обнажая жилы золота, которое шипело при контакте с воздухом. Где-то выше завыл ветер, но это был не ветер – это выл оно. То, что ждало. А череп на его поясе, наконец, замолчал. Будто затаив дыхание. Гора Спящего Гнева встретила его рёвом, похожим на стон раненого зверя. Склоны, покрытые коркой застывшей лавы, трескались под ногами, обнажая жилы раскалённой руды, которая пульсировала, как вены. Воздух дрожал от жара, выжигая лёгкие, но Грак’зул шёл вперёд, оставляя за собой следы, которые тут же заполнялись чёрным стеклом. Его кожа, покрытая узорами шрамов, дымилась, но боль лишь подстёгивала ярость, копившуюся в жилах. На полпути к кратеру земля внезапно обвалилась, открыв Логово Хрустальных Червей. Гигантские твари с телами из прозрачного кварца, сквозь который виднелись клубки кишок и бьющееся сердце-уголь, выползли из трещин. Их челюсти, усеянные алмазными зубами, щёлкали, высекая искры. Грак’зул вырвал один из сталагмитов и вонзил его в ближайшего червя. Существо взорвалось, осыпав его осколками, которые впивались в плоть, но орк лишь зарычал, выдирая их вместе с кусками мяса. Остальные черви отползли, шипя, их хрустальные тела отражали его искажённое яростью лицо. Выбравшись из логова, он увидел Мост Изгнанных Душ. Сооружение было сплетено из спинных хребтов, соединённых сухожилиями, которые растягивались и сжимались, как тетива. Под мостом клокотала река из расплавленных шёпотов – голоса преданных, забытых, проклятых сливались в единый гул. Грак’зул ступил на мост, и кости затрещали, выпуская облако костяной пыли. Тени из реки потянулись к нему, цепляясь за сапоги, но он шёл, не глядя вниз, пока мост не оборвался, обрушившись в кипящую массу. Последним прыжком он достиг края, а за спиной река взревела, поглотив обломки.