Холт приостановила движение стилуса над своим планшетом:

– Вы хотите сказать, что эти силуэты на экранах могли быть Каспаром Новаком?

Ли-вэй беспомощно пожала плечами:

– Возможно. Или это были иллюзии из-за гравитационных искажений. Мы действовали на грани физических законов, и при таких скоростях приборы часто показывают фантомные сигналы. – Она взглянула на Делакруа. – Я докладывала об этом, но у нас тогда было столько настоящих проблем – напряжение корпуса, перегрев двигателей, перегрузки жизнеобеспечения, – что эти мимолётные силуэты мы посчитали обычным шумом сенсоров.

После этих слов она опустила взгляд к столу.

Теперь все смотрели на капитана Делакруа. Она сжала губы, плечи оставались напряжёнными. «Лучше сказать всё начистоту», – подумала она, одновременно чувствуя укол вины за то, что проглядела нарушителя.

– Сразу скажу, – её голос прозвучал чуть резче обычного, – мой экипаж не лжёт. Они говорят всё, что знают. Никто из нас не ждал здесь “зайца” – наши процедуры максимально жёсткие. Солстис был герметично закрыт до и во время полёта. Мы приняли все возможные меры.

Холт сдвинула губы:

– Однако Новак пробрался внутрь. Предположения, как?

Делакруа машинально опустила руку в карман, где хранила маленькую нефритовую фигурку, чтобы найти в этом жесте точку опоры:

– Могу только гадать. Наверняка у него была помощь снаружи. Может, кто-то из инженерной группы с допуском к грузовому отсеку. Или человек, имевший доступ к журналам и могший их подделать. Перед стартом у нас были задействованы сотни людей в сборочном ангаре. Даже при максимальной проверке достаточно одного злоумышленника, чтобы пронести неучтённый модуль.

В её голосе звучала яростная решимость, будто она защищала свой экипаж от обвинений. Но под этой твёрдостью бурлило раздражение на саму себя – за то, что пропустила незваного гостя. Делакруа выпрямилась, постукивая пальцем по столу.

По периметру полутёмного помещения для брифингов слабый свет подсвечивал тени, и на стенах слабо проступали очертания напряжённого коллектива. Мириам Холт повернула экран планшета к собравшимся. На нём отобразился грузовой манифест: длинный перечень позиций, аккуратно сгруппированных.

– И вот что странно, – проговорила она. – В документах нет ни одного упоминания модуля, в котором его нашли. Словно этот блок никогда не существовал.

По столу пробежала волна приглушённых возгласов. Доктор Рассел, глаза у которой воспалились от бессонных ночей, посмотрела на мерцающие строки и недоверчиво потерла лоб:

– Я проверяла трижды. Контейнер, в котором он лежал, не фигурирует ни в каких официальных бумагах. Если его загрузили до старта, значит, кто-то пронёс его тайком на Солстисе. – Она сжала зубы. – Но как мы могли это пропустить? У нас были досмотры каждой партии груза.

Лейтенант Рао отбарабанил пальцем по кромке стола, выплёскивая в этом движении своё раздражение:

– Значит, его всё-таки контрабандой провезли. Как ни крути, но это уже очень смахивает на саботаж. – В его голосе слышалась злость, созвучная внутреннему гневу Делакруа.

Холт кивнула, свет выхватывал складки озабоченности у её глаз:

– Вопрос не исключён. Или шпионаж. Давайте пока не будем исключать ничего. Но есть ещё один момент. – Она пролистала данные на планшете. – Судя по логам, расхождение в массе появилось только после выполнения околосветового манёвра. Раньше никаких признаков лишнего груза не было. А это невозможно, верно?

Делакруа напряглась:

– Невозможно, да. – Её челюсти сжались. – Если он был на борту всё время, он должен был как-то выжить. Питание, вода, воздух… Мы шесть месяцев летели урезанным составом, и ресурсы были тщательно на контроле. Мы бы заметили исчезающие припасы или чужака в коридоре. Мой экипаж – не новички. Мы не могли так облажаться.