Конни пристально посмотрела на него.

– И когда это было?

– Да дня три-четыре назад, не боле, – Уэтерби поежился под ее взглядом.

«Эгберт Травник, – отметила про себя Конни. – Слабый маг, но все же маг. Надо будет его проведать. Если еще не поздно».

– А слухи какие-нибудь по городу ползут? – продолжала она допрос. – Сайлент Хоуп всегда был богат на шепотки по углам. Что на этот раз придумали ваши кумушки? Пожиратель душ? Демон из бездны? Или просто старый добрый маньяк с особо извращенными наклонностями?

Перкинс нервно сглотнул.

– Говорят разное, мисс Моргенштерн. После того, как нашли… Элиандера… Пошли разговоры про «Сонного Паралича». Ну, знаете, когда существо наваливается на спящего, душит, разум высасывает… Старые сказки, конечно, но…

– Старые сказки имеют обыкновение оживать в таких местах, как Сайлент Хоуп, – заметила Конни. – Особенно когда им кто-то или что-то активно помогает. Есть еще что-нибудь, что могло бы мне помочь, или вы так и будете стоять тут, изображая клуб любителей дурных предчувствий?

Граймз помялся.

– Есть еще… письмо. Пришло Весту вчера утром. Странное такое. Без обратного адреса, только печать какая-то непонятная. Он его прочитал, хмурился сильно, а потом сжег в камине. Я случайно видел, когда заходил по одному делу.

– Печать помните? – глаза Конни сузились.

– Да что-то вроде… змея, кусающая себя за хвост, а внутри – глаз, – Граймз потер лоб, силясь вспомнить. – Только глаз был какой-то… нечеловеческий. С вертикальным зрачком, как у кошки.

«Уроборос с глазом… Интересный символ. Явно не приглашение на чаепитие», – подумала Конни.

– Хорошо, – сказала она, немного смягчившись. Видно было, что старики напуганы до смерти и действительно пытаются помочь, как могут. – Спасибо за информацию. Теперь слушайте внимательно. В дом никого не пускать. К телу не прикасаться. Если заметите что-нибудь еще странное – немедленно мне сообщить. И постарайтесь не паниковать больше обычного. Паника – плохой советчик и очень утомляет тех, кто пытается работать.

Она кивнула им и вышла из особняка обратно в объятия тумана. Он ничуть не рассеялся, наоборот, казалось, стал еще плотнее, скрывая уродливые шрамы Сайлент Хоуп и тайны, которые он так неохотно выдавал.

«Эгберт Травник и загадочное письмо, – Конни наметила следующие шаги. – И чем быстрее, тем лучше. Потому что предчувствие, которое скреблось у нее внутри с самого утра, становилось все настойчивее. Предчувствие, что это убийство – лишь первая нота в очень мрачной и очень длинной симфонии».

Она зашагала по пустынной улице, ее шаги глухо отдавались от стен обветшалых домов. Город молчал, но это молчание было обманчиво. Конни знала – в его тенях всегда кто-то прячется. И сегодня этот кто-то был особенно голоден.

Глава 4: Пыльные фолианты и забытые легенды

Лавка Эгберта Травника ютилась на самой окраине Болотной улицы, там, где городские камни почти сдавались под натиском топкой земли и вечно хлюпающей сырости. Сам Эгберт уже не мог ничем помочь Конни – его нашли час назад, в таком же состоянии, что и магистра Веста: с пустыми глазами, в которых застыл отголосок невыразимого ужаса, и с разумом, вычищенным до блеска. Новость принес запыхавшийся Перкинс, еще больше похожий на встревоженного суриката.

«Два мага за два дня, – констатировала Конни, стоя у порога лавки Эгберта, от которой несло прелым запахом трав и той же самой металлической сладостью смерти. – Кто-то работает быстро и методично. И явно не собирается останавливаться на достигнутом».

Теперь путь лежал в единственное место в Сайлент Хоуп, где еще могли сохраниться ответы, если они вообще существовали в этом мире – городские архивы. Или, как их высокопарно называли, «Хранилище Мудрости Поколений», что в нынешних реалиях звучало как злая насмешка. Располагалось это «хранилище» в подвале давно заброшенной ратуши, и заведовал им такой же древний и пыльный артефакт по имени Иеремия Колтуэзер, единственный в городе, кто мог отличить гримуар тринадцатого века от списка покупок своей прабабки.