– Да, наверное, – ответил Реджинальд слегка взволнованно.

– Тогда ступай за мной.

Они вышли из пиршественного зала, провожаемые заинтересованными взглядами гостей, и двинулись по длинному коридору, в конце которого поднялись по длинной винтовой лестнице и оказались перед высокой дверью, запертой на большой золотой замок.

Витольд остановился и встретился глазами с недоуменным взглядом Реджинальда.

– Это … ее комната? – с сомнением спросил он.

– Да, – с грустью сказал Витольд, доставая ключ из складок своей мантии. – Нам приходится запирать твою мать, потому что после твоего рождения она немного утратила контроль над собой. Иногда у нее случаются припадки и истерики, порой она становится смертельно опасна.

Тут Витольд повернулся к двери и вставил ключ, сделанный из чистого золота, в замочную скважину.

– Подождите-ка, – остановил его Реджинальд. – Если она так опасна, то зачем мне с ней встречаться? И хочет ли она меня видеть вообще?

Лицо Витольда смягчилось.

– Она ждет тебя уже восемнадцать лет. Она любит тебя, мой дорогой мальчик. Она все-таки твоя родная мать. Знай, что ее рассудок помутился, потому что она очень сильно любила тебя. Она пыталась защитить тебя и…. и достаточно! Ты все узнаешь в свое время! Будь добр, ни о чем меня больше не спрашивай.

Реджинальд кивнул и слегка улыбнулся. Витольд повернул ключ несколько раз и распахнул тяжелую дубовую дверь. Советник шагнул в темную комнатку, Реджинальд последовал за ним. Они оказались перед другой дверью, на этот раз менее массивной и запертой только на деревянную задвижку. Пока Витольд запирал предыдущую дверь, Реджинальд осмотрелся кругом, удивляясь тому, почему его мать так тщательно прячут? Почему ее боятся выпускать? Что такого ужасного она могла совершить?

– Я понимаю, что ты сильно удивлен, но, поверь мне, так надо, – тихим голосом проговорил старый маг и, отодвинув щеколду, толкнул дверь.

Она отворилась с легким скрипом, и Реджинальд попал в личные покои своей матери – леди Кантемиры де Вильон. Это была просторная комната с невероятно высоким потолком, обставленная в готическом стиле. Взгляд Реджинальда упал на кровать с задернутым пологом, в которой безмятежно спала его мать. Мать, которую он никогда не знал. Реджинальду казалось, что эта незнакомая женщина, кем бы она ни была, никогда не сможет заменить ему герцогиню Рэндалл, которая вырастила его, как родного сына, отдавая ему всю душу, раскрывая ему все свое сердце, даря ему искреннюю любовь, заботу и тепло материнских рук. Перед ним предстала женщина лет пятидесяти, с усталым бледным лицом. Ее длинные седые волосы были собраны в тугой пучок на затылке. Одета она была в парчовый халат, больше напоминавший балахон. Реджинальд заметил, как худы ее руки и тонки пальцы.

Старый Витольд подошел к кровати и, кашлянув, обратился:

– Леди Кантемира.

В тот же момент леди Кантемира проснулась и резко села в постели. Затем она перевела взгляд на Реджинальда, который стоял позади Витольда немного смущенный.

– Это он?!! – закричала леди Кантемира в следующее мгновение. – Это он!!!

Она сбросила с себя одеяло и спрыгнула на пол, не отрывая напряженного взгляда от Реджинальда, в котором признала сына.

– Мой сын!.. – дрожащим голосом произнесла женщина, протягивая к нему руки. – Мой мальчик! Я так долго ждала тебя! Позволь, я обниму тебя!

И не дожидаясь его ответа, она со слезами кинулась ему на шею, стараясь излить на него столько любви, сколько не могла дать ему все эти долгие годы. Реджинальду казалось, что она задушит его и даже после этого не отпустит. А потом, глядя на ее лицо, покрытое глубокими морщинами, юноша попытался понять, какие чувства испытывает к этой незнакомой женщине, которая вдруг оказалась его родной матерью. Он заглянул в свою душу и обнаружил, что испытывает к ней всего лишь жалость. Жалость, не любовь.