Преподобный Елисей лежал в плывущей по Белому морю лодье с распахнутыми в умиленье глазами и смотрел в звездное небо. К этой лодье была привязана борт в борт еще одна точно такая же лодья, тоже из монастыря. Несколько монахов стояли в них на коленях и молились… Едва-едва пошевелив губами, Елисей обратился к одному:

– Феофилакт, до монастыря верст шестьдесят будет?

Коренастый с выцветшими глазами Феофилакт ответил нараспев с паузами, словно ожидая одобрения от Елисея.

– Не меньше… Ветер не в подмогу… Суток двое идти будем… Не меньше…

– Не осилю обратной дороги, вижу огни небесные.

– Так и я вижу, вона там вдалеке…

– Нет, Феофилакт. То Су́мский остро́г нашей обители. Направьте лодьи к подворью и там постригите меня в ангельский чин.

– Без игумена? Схиму?

– Преподобный Зосима Соловецкий будет за меня ходатайствовать. Братия, сами увидите и услышите!

Феофилакт многозначительно взглянул на молящихся монахов: еще очень молодого Сергия и почти седого Фому.

– Слышали? Кто видит огни?

Сергий удивленно поднял брови:

– Так ты ж сам токмо Елисею говорил, что видишь…

– Эт я так, чтоб успокоить умирающего… А так, не знаю куда и плыть.

Елисей еле заметно улыбнулся:

– Заботливый ты, Феофилакт! Не печалься! Сейчас святые Соловецкие помогут нам добраться до подворья монастыря: плывите прямо за совой, что пролетит над нами. А там и звон колокольный услышите, и огни увидите…

Феофилакт посмотрел на Фому и Сергия и указал им знаком наблюдать за небом, потом обратил взор на смиренно лежащего Елисея и громко нараспев выдохнул братии просьбу, как заклинание:

– Смотрите, не проморгайте…

Молящиеся перевели взор на небо, не переставая творить молитву, а Феофилакт взял ковш, черпанул из братины медовуху и попытался напоить Елисея.

– Глоточек, глотни – это тебя поддержит.

Елисей опять слабо улыбнулся Феофилакту, их взгляды встретились. И тут Феофилакт увидел в расширенных зрачках Елисея отражение летящей птицы. Он замер, перевел взгляд на ковш, что почти прижимал к улыбающимся устам Елисея и увидел отражение летящей птицы на дрожащей поверхности напитка – ковш как огромный зрачок отслеживал полет полярной совы.

И в этот момент Фома вскочил с колен, и едва не опрокинув лодьи, прокричал:

– Вот летит, вот оттуда… ох, и немалая она и вся белая…

Огромная полярная сова неторопливо пролетела прямо над монахами. Феофилакт перекрестился во славу всех святых и указал рукой:

– Ну, так значит, как и говорил наш брат Елисей, плывем за совой.

Поплыли. Туман закурился вокруг лодьи, сбивая и путая. Через некоторое время послышался голос Елисея.

– Феофилакт, туман сгустится, так вы плывите на звук колокола. При отпевании смотрите за свечой, что будет в руке у меня, как только пламя зашевелится, то значит я ожил, чтоб схиму принять. Сначала схима, а потом и отпевание. Скажи, что услышал меня, Феофилакт?

– Услышал. Свечу зажечь и смотреть на пламя…

– Молить Зосиму, Савватия и Германа – они помогут!

– Молить Зосиму, Савватия и Германа – они помогут!

Елисей затих, а братия молились до утренней зорьки, и едва усталость смежила им глаза, как сквозь густой белый туман до них долетел гулкий удар колокола.

Феофилакт сразу открыл глаза:

– Слышали? Это нам звонят. Поплыли.

Феофилакт оглянулся и увидел, что лодьи уже плывут в сторону колокольного звона, и ему показалось, что из тумана то вырастают, то тают в нем, то вновь вырастают, как призрачные видения, Зосима, Савватий и Герман, и вместе с Елисеем, так же как они сотканным из тумана, тянут лодьи, легко ступая по воде, как посуху.

Феофилакт склонился над старцем и пристально оглядел его лицо и фигуру. Елисей будто спал, но окоченевшие пальцы его подтвердили догадку Феофилакта, что душа старца отлетела в Божьи чертоги. И тут Феофилакт услышал доносящийся сверху голос Елисея: