У меня не хватило мозгов попросить няню вернуться, однако я воспользовалась ее советом. «Принимай любую помощь». Поэтому я вынырнула из трясины своей депрессии и начала участвовать в обсуждениях в WhatsApp-группе недавно родивших мамочек. Увидеть Эша в руках профессионала оказалось страшным ударом по моему самолюбию. Возможно, теперь, пообщавшись с любителями, я перестану чувствовать себя такой ущербной. Возможно, им тоже непросто дается материнство.

Я посетила лишь половину из восьми занятий курсов подготовки к родам. Занятия проходили в комнате с тонкими коричневыми коврами и глянцевыми белыми стенами. Если у кого-то вдруг начнутся преждевременные роды, то заляпанные околоплодными водами стены можно будет легко отмыть. Свои частые прогулы я объясняла срочной работой. С семи до девяти вечера мой смартфон разрывался от уведомлений: мне на электронный ящик сыпались имейлы из Нью-Йорка, требующие – о чем я с важным видом сообщила своим пренатальным коллегам – немедленного ответа.

На самом деле я избегала этих встреч из-за пустующего рядом стула. Все остальные приходили вдвоем – точнее, втроем, если считать без пяти минут новорожденных, пинавшихся в животах у матерей. Лесбийская пара, которая могла бы отвлечь на себя внимание, так и не появилась, – к моему огромному разочарованию. Невозможно было представить более традиционную гетеросексуальную группу людей.

Ведущая курсы акушерка очень старалась и даже вставала со мной в пару во время изучения техники массажа или взаимного опроса (Что такое слизистая пробка? Когда пора звать акушерку?). Хотя, по-моему, прекрасно понимала всю нелепость ситуации. Какой смысл в дублере, если самого актера нет и не предвидится?

Когда на одном из занятий решили создать группу в WhatsApp и пустили по кругу листочек, я тоже написала свой номер – не иначе как из-за дурацкого синдрома упущенной выгоды. В тот же вечер начали звякать уведомления. Я их мигом отключила. Но на протяжении последующих пары месяцев периодически открывала приложение и заглядывала в чат.

Лента сообщений пестрела фотографиями первых минут после рождения, сделанных словно под копирку. В кадре – два лица: одно сияет румянцем послеродового триумфа, на другом застыло выражение экзистенциального ужаса. И подпись: «Руби Мэй родилась как раз к пятичасовому чаю. Вся семья Райт на седьмом небе от счастья». Далее – бесконечные обсуждения правильного режима кормлений, диатеза, первых зубов и цвета стула. Если кто-то задавал вопрос, остальные считали своим долгом на него ответить. И не важно, что все советчики были одинаково некомпетентны.

Я продолжала следить за чатом, но ничего не писала. Возможно, с моей стороны это было свинством – не отвечать на вопросы, не подтверждать, что он благополучно родился, не оставлять свои зеленые сообщения среди их белых. Я не выходила из группы по чисто эгоистическим соображениям. Вдруг мне самой приспичит задать срочный вопрос посреди ночи?

Когда я наконец вышла на связь, мамочки встретили блудную дочь с распростертыми объятиями.

– Мы здесь, иди сюда!..

– А вот и самый главный малыш!

– Он просто чудо!

– Как ты, Стиви?

– Спасибо, все хорошо, – отвечаю я, разматывая шарф. – Простите, не помню, как вас зовут.

Длинноволосая брюнетка с глубоко посаженными глазами густо краснеет. Улыбка сходит с ее лица. Она гладит своего малыша по головке, увенчанной копной рыжеватых волос, похожих на парик.

– Мы Стенли и Кэти, – говорит она.

Я сажусь и оглядываю группу женщин. Склоненные к младенцам головы. Тишину то и дело нарушает причмокивание. Мои соски рефлекторно напрягаются.