Я никогда не был в логове егерей и всегда страшился этого, представлял себе мрачный дом, на стенах которого повсюду развешены разнокалиберные ружья, длинные острые вилы и охотничьи трофеи – головы и шкуры убитых волков, но это оказывается современный обычный скучный офис, и, слава богам, без частей тел оборотней.

Пройдя пункт контроля, она тащит меня вниз на цокольный этаж, там у них медицинская экспресс-лаборатория. Всё вокруг стерильное, блестящее и пахнет лекарствами. Хофлер возле порога отстегивает с меня наручники и велит разуваться. Видимо не боится, что я убегу из лаборатории. Окна здесь узкие и расположены под самым потолком, единственный выход она перегородила своим туловищем. Я стаскиваю кроссовки и отодвигаю их в сторону к кушетке. Хорошо, что я надел носки, а то кафельный пол тут холодный.

– Скидывай с себя всё до трусов, – велит мне встречающая нас медицинская сестра.

– Паспортный номер? – спрашивает вторая, которая сидит за компьютером.

– Изомер, 12031805261177, – хрипло произношу я.

Раздеваюсь и складываю одежду стопочкой на кушетку.

– Александр Кёлер, девятнадцать лет, изомер: волк-оборотень первой степени, весенний помет, место обитания – Ленер? – уточняет она, глядя поочередно то на меня, то на Хофлер.

– Да, – отвечает Хофлер.

А я просто киваю, стою перед ними в одних трусиках, прикрывая рукой свой бугорок. Мне ужасно неловко. Да ещё тут прохладно, откуда-то дует сквозняком, и моя голая кожа покрывается мурашками. Босиком на холодном полу некомфортно.

– Иди, вставай на ростомер, – велит мне процедурная сестра, кивая в сторону какой-то металлической конструкции.

Иду и встаю на ещё более холодную металлическую платформу. Конструкция зажимает меня металлическими лапами и вытягивает вдоль плоского вертикального стержня.

– Метр семьдесят пять, – зачитывает она цифры, высветившиеся на табло.

– Мелковат для оборотня, – замечает медицинская сестра, внося данные в компьютер.

Хмуро на неё смотрю.

– Уж какой уродился, – смеется первая. Затем обращается ко мне: – Теперь переходи на весы.

Лапы отпускают меня, я схожу на пол, затем встаю на весы.

– Семьдесят один, – оглашает процедурная медсестра.

– Как-то тяжеловат для такого хлипкого тела, – говорит вторая медсестра, бросая на меня оценивающий взгляд.

– Первая степень. У них кости и мышцы тяжелее, чем у обычных оборотней, – сообщает процедурная медсестра, и рукой манит меня к себе.

Спускаюсь с весов и подхожу к ней. Она берет измерительную ленту и замеряет ширину моих плеч, длину руки, окружность грудной клетки, талии и бедер, при этом она легонько через трусики, касается моего. Сжимаю зубы. Затем она зачем-то начинает щупать мои грудные мышцы.

– Сложение плотное, напряженное; грудь высокая, выпирающаяся, – комментирует она свои манипуляции.

Также ощупывает живот до пупка, затем ниже, приспускает мои трусики и ощупывает низ живота.

– Теперь садись на табурет и открывай рот, посмотрим на твои зубки, – велит она, надевая голубые медицинские перчатки.

Поправляю трусики, делаю шаг в сторону и опускаюсь на пластиковый табурет возле стола, она подходит ко мне и тянет мой подбородок вниз, подчиняюсь и открываю челюсть. Она лезет в мой рот, пальцами ощупывает зубы. При этом я чувствую себя ужасно, хочется её укусить, но я сдерживаюсь.

– Хорошие зубки, острые, ярко-выраженные клыки, все на месте, – говорит она, отпуская мой подбородок.

Судорожно сглатываю, вытираю с нижней губы слюну. Она вытягивает мою правую руку, кладет на стол и вынимает из ящика большой пустой шприц с длинной иглой. Вздрагиваю.

– Не дергайся, – велит она.