– Как знать, как знать, – нараспев произносит она, и её взгляд скользит по раскрытому окну.

Вот черт, надо было закрыть ставни.

– Не нужно ничего знать, он спал в своей комнате. И только сейчас проснулся, вы сами видели, – с нажимом говорит отец.

– Он мог вернуться ночью и преспокойно улечься в койку, – отмахивается Хофлер.

– Но почему вы пришли именно к моему сыну? – спрашивает отец.

– Судя по его послужному списку…

– Но это было давно, – перебивает её отец, зная к чему она клонит, – ему было всего шестнадцать.

– А сейчас ему уже девятнадцать. И у него первая степень!

– Ну и что, – возражает отец. – Он всё понял, осознал свою вину, и теперь ведет себя как законопослушный гражданин.

– Мы в первую очередь проверяем всех с первой степенью, особенно тех, кто ранее замечался в чем-либо подобном. Всё согласно инструкции, – поясняет Винтер.

– Понятно, – устало говорит отец.

– И к тому же ваш сын вчера нарушил закон – он дважды пересек белую линию, – выпаливает Хофлер.

– Неправда, – вырывается у меня прежде, чем до меня доходит, что один раз я всё-таки пересек линию, когда подходил к Сабине. Но всё равно один, а не два.

– Туристы из отеля «Хозяин природы» пожаловались, что парень с принтом волка на худи напал на них на парковке, – жестко произносит она, подцепляя с кресла мое худи. Демонстративно показывает мне принт волка и бросает худи мне на постель. – Оборотень стал превращаться в волка прямо у них на глазах, они чудом успели убежать обратно в отель.

– Неправда, – повторяю я. И смотрю на отца. У него такой вид, что не будь рядом инспекторов, он снял бы с меня штаны и тут же бы выпорол. Я начинаю оправдываться: – Они сами напали на меня. Я стоял на стороне Ленера, они пересекли белую линию и направились ко мне. Они были пьяные в стельку. Я сказал им, что я оборотень, и они в страхе убежали. То, что им с пьяных глаз привиделось, я в том не виноват. Спросите свидетелей, там как раз автобус из Зеефельда приехал, люди выходили. Они видели, что я ничего не пересекал и в волка не обращался!

– Пассажиров автобуса проверим, – кивает Винтер. – Но герр Хаусер говорит, что видел, как ты пересек линию и подошел к колонке, чтобы попить воды.

Чертов этот Хаусер, я же глядел по сторонам, его не видел. И как он успел меня заметь? делов-то было на две минуты.

И только я открываю рот, нагло соврать, что этот старый придурок врет и мстит мне (как-то я измазал дерьмом окна в его доме), как Хофлер выдает новую информацию:

– Он даже заснял тебя на смартфон, так что теперь тебе не отпереться.

– Я и не собирался, – вру я. – Я реально очень сильно хотел пить. Посмотрите на своем видео, это было всего минуту, я попил и вернулся обратно. И всё.

– Ты нарушил закон, – строго говорит Хофлер.

– Только это, немножко, – жалобно произношу я.

Строю из себя невинного ягненочка, а у самого кулаки сжимаются. Ну, Хаусер, собака сутулая, получишь ты у меня в клайн-мондциклус. Устрою я тебе веселые деньки. На камеру он меня снимает и егерям сливает. Додумался.

– Так, ты спал всю ночь в своей комнате и из дома не выходил? – уточняет Винтер.

– Да, – киваю я.

– Поставил сыворотку и не обращался при луне? – вставляет Хофлер.

– Да, – твердо говорю я, прямо смотря ей в глаза.

Она подходит к столу и откидывает крышку контейнера, смотрит на шприцы. Черт, нужно было убрать контейнер в шкаф, теперь поздно.

– Я смотрю, в этом цикле у тебя ни один шприц не использован, – говорит Хофлер, глядя на заполненные ячейки контейнера.

– Ээээ… – тяну я. Не знаю, что придумать в оправдание.

– Собирайся, поедешь в участок, – говорит она и швыряет в меня мою одежду.