Тиран моей мечты Анна Шнайдер

1. 1

Конечно, грех желать зла живому существу, даже если это существо – сволочь, тиран и деспот до мозга костей. Но не могу я не желать!

– Ты чего зубами скрипишь, Тин? – поинтересовалась у меня Таня Войнова. Мы с ней ближе всех сидели к кабинету нашего начальника и узурпатора по совместительству.

– Да как тут не скрипеть, – прошипела я, кивая на монитор. – Смотри, что ОН мне прислал!

Пояснять, кто этот таинственный ОН, было не надо. Таня сочувственно посмотрела на меня, а потом на экран.

«Кристина! – гласило письмо. – Заявки на договоры из этого архива должны быть переделаны в собственно договоры до конца рабочего дня».

И ладно, если бы это было всё! Но под этим текстом горделиво красовалась ссылка на ютуб, и я, конечно, кликнула по ней. Там оказалось видео, которое, по-видимому, наш тиран считал забавным и мотивирующим.

Называлось это видео «Хули ты жалуешься?!» Молодой парень, проникновенно сверкая на меня лукавыми глазками, пел что-то типа: «Где-то в Китае дети собирают планшеты и телефоны, чтобы ты тут был весь из себя понтовый. Где-то люди пьют воду из лужи, не опуская заряженного оружия. Так хули ты жалуешься?!»

Придурок.

– Очень смешно, – вздохнула Войнова, плюхаясь обратно за свой стол. – Особенно если учесть, что до конца рабочего дня остался час.

– Угу, – буркнула я, открывая архив. Чтоб ему икалось и пукалось, сволочу.

Заместителя генерального директора юридической фирмы «Юркон» терпеть не могли все без исключения сотрудники. Кажется, его собственная секретарша готова была в любой момент подсыпать яд ему в чай и останавливала её только перспектива сесть в тюрьму. Да и остальные работники не горели желанием играть в «Убийство в Восточном экспрессе» и совершать массовую казнь над тираном.

Но в мечтах Назара Миролюбовича Чёрного каждый из нас убил уже не единожды. Я так вообще укокошивала его по три раза в день. Обычно сразу после прихода на работу, затем ближе к обеду, и в последний раз – перед уходом. Его, конечно, не моим.

Относился он ко мне хуже, чем к остальным, и это было не удивительно. Другие сотрудники давно и прочно получили высшее образование, я же, увы, нет. У меня за плечами были только три курса юридического факультета, чего, конечно, мало для получения высокооплачиваемой должности и уважения такого человека, каким был Чёрный. И у меня ожидаемо не водилось ни того, ни другого.

Устроил меня сюда родной дядя, брат мамы. Она нажаловалась ему, что мы с ней и Юлькой, моей дочерью, скоро сдохнем с голоду. И дядя каким-то невозможным образом умудрился надавить на генерального «Юркона» – владельца фирмы и начальника над Чёрным, – и уговорил его взять меня на работу. Не представляю, как Жуков умудрился уломать Чёрного, но факт остаётся фактом – меня взяли.

Кем – другой вопрос. Официально в трудовой книжке я называлась «Помощник юриста», и зарплата была не сказать, чтобы очень маленькая. Для такого «специалиста», каким я была, точнее, не была, – большая. Но чувствовала я себя при этом преотвратно.

Я находилась здесь из милости, и Чёрный, кажется, спал и видел, чтобы меня уволить. Он всегда терпеть не мог блат и семейственность, и моё пребывание в «Юрконе» было для него как кость в горле. Вот и гнобил, и грузил так, что я уже четвёртый месяц света белого не видела. Хотя, надо отдать ему должное, он никогда не давал мне заданий, которых я не могла бы сделать, не грузил сверх обязанностей. Договоры по шаблонам – это и обезьяна сделает. А если уж меня просили составить договор, то проверял его потом лично Назар Миролюбович. И так отчитывал, когда находил ошибку, что мне сквозь землю хотелось провалиться.

Лучше бы я устроилась продавщицей в магазин возле дома, как и собиралась. Зря мама дяде пожаловалась. Впрочем, я её понимала. Маме всегда было обидно, что её любимая дочка, умница и отличница, умудрилась залететь в двадцать лет, не закончив институт. На что я всегда с иронией отвечала: «Не такая уж я и умница, как оказалось».

Но я всё равно не жалела. Никогда в жизни не согласилась бы променять Юльку на законченный институт и прочие блага.

Говорю же – дура.

2. 2

– Алло. Мам…

– Что, опять? – она тяжело вздохнула. – Ладно, Тин. Юльку я из сада забрала, сейчас ужинать будем. Когда придёшь-то?

– К восьми надеюсь управиться. Значит, к девяти ждите.

– Ну, может, хоть успеешь её спать уложить, – вновь вздохнула мама. Я усмехнулась. Хотелось бы верить, что успею. Последние два дня домой я приходила, когда дочка уже спала.

Офис постепенно пустел. Ушла даже Нина Лунгина, начальница судебного отдела – она-то, в отличие от меня, любила задерживаться на работе, но и приходила к двенадцати дня дай бог. Неисправимая сова и любительница кофе. Ни разу не видела её без чашки с этим напитком за рабочим столом.

Вот уж у кого бы мне поучиться. Чёрный на Нину ни разу голос не повышал, обращался к ней всегда спокойно, вежливо. Хотя он и на меня не орал в прямом смысле этого слова, но… Разговаривал так, что сразу становилось понятно, кем он меня считает.

Я как раз приступила к предпоследнему договору, когда Назар Миролюбович вышел из своей приёмной, прижимая к уху телефон.

– Да, Марин. Нет, я же сказал. – Голос его был весьма раздражённым. – Не могу я сегодня. Ну договаривались, и что?

Молчание.

– И что прикажешь делать?

Опять молчание. Может, мне под стол залезть? Заметит же сейчас.

– Нет. Послушай, у меня нет времени выслушивать твои претензии. Звони, как успокоишься.

Положил трубку, пробормотав что-то вроде «пошла ты…»

Я сглотнула, и, наверное, сделала это слишком громко – Чёрный поднял глаза от страшно дорогого мобильника-лопаты и уставился прямо на меня.

Меня даже затошнило. Ладно бы, просто разговор, но он явно только что говорил со своей бабой. И я всё это слышала!

Интересно, уже надо начинать молиться, или пока подождать?

– Добрый вечер, – решила я прервать молчание первой.

Чёрный сузил глаза.

– Что вы здесь делаете, Кристина?

Кино смотрю, блин. Эротическое.

– Ваше задание, – ответила я голосом смиренной овцы.

– Задание?

Видимо, он забыл.

– Да. Вы прислали мне архив с шаблонами и заявки. И написали – сделать до конца рабочего дня.

Несколько секунд Чёрный молчал, глядя на меня с холодным равнодушием. Потом перевёл взгляд на часы, висевшие над выходом.

– Скажите, Кристина. Вы умеете читать?

А сколько презрения в голосе. Что я опять сделала неправильно?!

– Умею.

– Неужели? Мне так не кажется. Я написал «до конца рабочего дня». Ваш рабочий день заканчивается в шесть часов вечера. Вы не сделали, следовательно, не справились. И в сущности, неважно, когда вы будете доделывать эту работу – сейчас или завтра утром. Вы не справились.

Я не могла дышать от злости и возмущения.

– С такими успехами, как у вас, Кристина, до конца испытательного срока вы не продержитесь, – продолжал Чёрный спокойно. – Он ведь у вас полгода, верно я помню?

– Верно, – процедила я, с трудом удержавшись от желания метнуть в этого узурпатора чашку из-под чая.

– Очень рад, что так. Значит, мне осталось потерпеть всего пару месяцев, – заключил он, развернулся и пошёл по направлению к выходу, даже не удосужившись попрощаться.

Впрочем, зачем Назару Миролюбовичу со мной прощаться? Вы же не прощаетесь с тараканами, правда?

3. 3

Юля ещё не спала. Так что я успела и обнять дочку, и даже почитать ей на ночь сказку про Белоснежку.

– Мамуся, ты завтра опять поздно придёшь? – спросила Юля с грустью, моргая сонными глазами. Несмотря на то, что дочке всего три года, говорит она прекрасно, ни с одной буквой проблем нет. По рассказам мамы, я была такая же. И Юля, как и я, уже потихоньку начинает читать.

«В нашу породу пошла, – говорит мама с гордостью. – Такая же умненькая!»

А я не знаю, радоваться мне по этому поводу или огорчаться. Что мама, что я – матери- одиночки. Только она ещё замуж успела выскочить за моего отца, а я даже не собиралась выходить за Олега. К тому моменту, как я узнала о беременности, успела целиком и полностью разочароваться в нём. Он был совершеннейшим прожигателем жизни.

Почему «был»? Разбился на своём мотоцикле через три месяца после рождения Юли, аккурат 1 января. Сел за руль пьяным и не вписался в поворот.

У дочки тогда часто болел живот, поэтому я не сразу осознала, что именно говорит мне мама. Когда несколько месяцев подряд почти не спишь, мозг становится вязким и вялым, вот и я… поняла, что Олега больше нет, только где-то через сутки.

Конечно, к тому времени я не была в него безумно влюблена, как когда-то, но мне всё равно было больно и грустно. Олег не был плохим – просто безответственным. Безответственно сделал мне ребёнка – впрочем, я виновата не меньше, – безответственно бросил институт, безответственно сел за руль после новогодних возлияний.

И всё равно жаль. Трёхмесячная Юля лишилась отца. Пусть беспечного дурака, но всё же отца.

Я своего тоже лишилась, но не в столь крохотном возрасте. Мне было шесть, когда мама с папой развелись, и он окончательно и бесповоротно ушёл к любовнице. Потом эмигрировал в Европу – и пропал. Последний раз он звонил мне по телефону, поздравляя с десятилетием, но с тех пор мы с мамой ничего о нём не слышали.

Так что… видимо, ум – это одно, а личное счастье – совсем другое. Мама, увы, так и не нашла своего мужчину, да и мне это вряд ли светит. Кому нужен чужой ребёнок? Даже такой умненький.