Я не фанат разговоров о работе дома, но в ситуации с мамой я давно выработала для себя правило «Легче согласиться». У мамы есть уникальный талант – она может разговорить кого угодно. Ну, кроме отца. Поэтому и сейчас я ответила так, как отвечала всегда, когда мама расспрашивала меня о быте мистера и миссис Уитмор.

– Хорошо.

Раньше я пыталась объяснить ей, что, когда я приезжаю домой с работы, я хочу отдохнуть и поговорить о чем-то, чего я не вижу половину суток пять дней в неделю. Потом просто смирилась. «Легче согласиться».

Несмотря на то, что мой отец является лидером нашей касты и может рассказать ей намного больше про К-1, к нему она не пристает. Сначала она пыталась расспрашивать его о мэре и других семьях Флинлэнда, но отец отвечал ей настолько сухо и поверхностно, что она оставила эту идею и, когда два года назад я устроилась на работу к Уитморам, она переключилась на меня. Отцу просто все равно на верхушки, он не считает их кем-то особенным. Возможно, это потому, что они относятся к нему, как к равному. Немногим в нашем городе так повезло. А возможно, ему действительно все равно, и это он относится к ним, как к равным.

– Я в предвкушении! Мне не терпится все узнать. Помнишь, какой скандал случился из-за клонов в прошлый раз? Я сразу сказала, что с ними что-то не так, я поняла это по их улыбке, она была неестественной, а глаза слишком напряженными. Знаешь, как отличить настоящую улыбку от наигранной? Когда улыбаешься по-настоящему, глаза тоже улыбаются.

Я молча слушала этот монолог, что от меня и требовалось. Не уверена, что маме вообще когда-то нужен был собеседник, достаточно просто слушателя. Я думаю, что всех людей можно разделить на две большие группы: тех, кто много говорит, и тех, кто слушает тех, кто много говорит. Такими слушателями были и я, и отец. А мама уверенно чувствовала себя в первой группе. Если бы такое разделение существовало в действительности, она легко могла бы претендовать на позицию президента своей коммуны. Разговоры мамы часто поднимали мне настроение и спасали от хандры, особенно в первый год после пропажи Майка. Мы могли бы так просидеть за столом до обеда, но мне нужно было бежать. Не хочется опаздывать на работу, да к тому же, в случае опоздания миссис Уитмор обязательно одарит меня пренебрежительной улыбкой или каким-нибудь колким замечанием, вроде: «Спасибо, что все-таки приехала сегодня, очень мило с твоей стороны». Конечно, если мне повезет, то она часов до одиннадцати проспит в своей спальне, что в последнее время происходило все чаще. Но все же, я не хотела рисковать.

– Мам, спасибо за завтрак, но я опаздываю на свой автобус. Увидимся вечером!

– До вечера, дорогая, пожелай мне удачи на собеседовании. Семья, к которой я иду, совсем недавно переехала во Флинлэнд, и они ищут повара, который сможет отличить личи от лонгана. Должно быть, они настоящие гурманы, если …

– Пока, мам!

Я схватила сумку, и, выбежав из дома, поспешила к остановке. Мне в лицо подул теплый майский ветерок. Если бы я не жила так далеко от Уитморов, обязательно бы ходила на работу пешком. Дорога до района, где живут Уитморы, на автобусе занимает всего двадцать минут. Но их дом, в лучших традициях богатых домов, находится в самом конце улицы. Поэтому мне приходится идти пешком еще столько же.

Наша семья живет совсем в другой стороне. Город маленький, за день его можно обойти не меньше десятка раз. Проезжая свой маршрут, автобус собирает всех пассажиров, поэтому дорога до работы занимает чуть больше времени, чем могла бы.

Белый автобус с глянцевым покрытием подъехал ровно в семь утра. В городе есть только один маршрут, проходящий по основной дороге, которая шла с одного конца города, захватывая центр и научный городок, а после двигалась в сторону района К-1. Я зашла внутрь и заняла свободное место рядом с миссис Годфри, учительницей математики старшей школы Флинлэнда. Миссис Годфри – элегантная старушка, носившая очки в круглой серебристой оправе, простые, но массивные серьги из жемчуга и забавные твилли, которые являлись ее отличительной чертой. Сегодня выбор пал на бирюзовый твилли с изображением нарисованных мордочек корги. Никто не понимал, сколько ей лет, шестьдесят или девяносто, но все были уверенны, что именно она придумала слово «стиль» в одной из прошлых жизней.