– Я-то верю, – прошипел таинственный колдун, – да только сомневаюсь вот. Справишься ли? Дело-то серьезное.

– А ты не сомневайся, – прохрипел в ответ на сомнения колдуна, неведомый Тимохе доселе Гаврюха. – Всё сделаю, как договаривались. Только и вы уж там не оплошайте. Побольше народу-то соберите. У княжича в дружине витязи крепкие подобрались. Их испугом не взять. Понял колдун? Не взять. На них кучей надо внезапно навалиться. Понял? Кучей.

– Навалимся, будь спокоен. Мои воины уже сейчас на рязанской дороге вас ждут. Вот только где княжича брать будем пока мне не очень ясно. Как они дальше-то пойдут?

– Не знаю пока, но я как пойму про дальнейший путь, то непременно знать дам. Может, пришлю кого, а может, и сам подскочу. Там видно будет. Дальше, твоя колдун забота. Ты уж там сам место подыщешь. Не мне тебя учить. Только мне вот кажется, что в овражке тесном сподручнее всем нам будет затею эту вершить. Коли там навалитесь, то мы сделаем вид, что княжича оборонять в ближнем круге будем, к нему поближе подберемся, а уж там схвачу я его и в лес. Только ты сигнал мне перед нападением вашим заранее дай, чтобы мы с напарником вовремя в задние ряды перешли. Крякни как-нибудь, будто утица лесная и покукуй следом кукушкой без перерыва.

– Без перерыва, говоришь?

– Без него. А главное золотишко не забудь. Помнишь, сколь обещал-то? Чего сразу завертелся? Чего колдун, денег жалко? Я ведь слышал, сколько тебе за это дело положили. Ты уж не жадничай давай. Чего молчишь? Или обмануть нас решил? Ты смотри, если что, то мы тебя со дна морского достанем. Не в первой нам обманщиков искать. Не в первой. И колдовство тебе не поможет, коли, с нами шутить вздумаешь.

– Тихо, чую, будто слушает нас кто-то, – прошептал своему собеседнику колдун, и за углом наступила мертвая тишина.

Тимоха ни жив, ни мертв, прижался к шершавым бревнам крепостной стены и даже дышать перестал. Простоял он так не долго, спина зачесалась. Он осторожно поднял руку, и тут на него метнулось черное чудовище. Испугался Тимошка, зажмурился от неожиданности и разглядеть-то страшилище, как следует, не успел. Сперва не успел, а потом не смог. Схватили его за шею крепкие руки, развернули лицом к стене и накинули что-то на голову. Потом Тимоху потащили куда-то, уронили там не один раз, затем бросили и не просто бросили, а бросили в воду. Провалился мальчишка с головой в студеный холод, и закрутила его там таинственная сила.

Никак в омут меня швырнули, теперь водяной меня точно на дно утащит, – пронеслась в голове Тимошки страшная мысль, и захотелось ему закричать во всё свое горло от предательски сковавшего тело ужаса.

Только вот, в воде-то особо не покричишь. Тут не только покричать, тут и рта-то открыть нельзя. Мигом захлебнешься, и потому стал Постреленок вместо крика руками да ногами махать. Хорошо, что злодеи его по рукам и ногам не повязали. Ему уж и дышать нечем, у него уж и круги бледно-красные перед глазами пошли, а он всё машет да машет. Да только вот труднее и труднее шевелиться ему становится. Судороги уж по телу его побежали, спасу от них никакого не стало, и решил мальчишка сдаться водной напасти. Опустил он руки, опустил он ноги и внезапно почуял, что уж и не крутит его больше никто. Из самых последних сил рванулся Тимошка вверх и вырвался на вольный воздух. Уж как он сумел, через тряпку мокрую полной грудью вздохнуть неведомо, но вздохнул, сил набрался и сбросил с лица тяжелый мешок. Без мешка вообще всё просто оказалось. Доплыл мальчишка до укрытого осокой берега и упал там совсем без чувств. Долго ли пролежал Тимоха на холодной осоке, не долго ли? Да только вот замерзать он стал. Пока с омутом боролся, пока жизнь свою в речной пучине спасал, о холоде и не думалось вовсе, а полежал вот на бережку и крепкий озноб во всем теле почуял. Так задрожалось, что зуб на зуб у Тимохи перестал попадать.