Долго еще возница скрипел из-под телеги своим хриплым голосом, а потом вдруг ни с того, ни с сего захрапел. И не просто захрапел, а с присвистом богатырским. Тимошка послушал немножко свистящего товарища и решил сходить поискать Михайлу Кочергу. Про пушку ему еще поговорить захотелось. Уж больно любопытно было мальчишке, как так на круглом полене трубу сотворить можно. Он уж и сам про это не мало подумал, а вот как всё в точности делать сообразить пока не мог. Не получалось как-то в голове с трубой. Тимоха выбрался из-за бани, подошел к освещенному многочисленными кострами крыльцу воеводиных палат и стал озираться по сторонам, отыскивая телегу кузнеца. Телеги на воеводском дворе не было.

– Ну, ничего, в другом месте поищу, – решил Тимошка и пошагал между костров в сторону главной городской площади.

Площадь эта была рядом. Только через овражек надо перейти и вот она площадь городская. Мальчишка отважно спустился в овражную тьму, ступил там в прохладную вечернюю грязь и вдруг откуда-то из-под ног его кто-то выскочил. Тимоха опешил от неожиданности, замер на темной дорожке столбом и только застыв вот так, словно снежная баба возле посадской избы, разглядел в блеклом свете луны косолапого медвежонка. Не собаку, не кошку дикую, а именно медвежонка. Как он в город попал, как в овраге этом очутился, наверное, только богу одному известно, но вот дорожку Тимошке звереныш перебежал лихо. Парнишка, резко хлопнув себя по ногам, скинул прочь противное оцепенение и во всю прыть рванулся за беглецом. Только вот лучше бы ему тогда на месте постоять, одуматься и не бежать никуда. Постоял бы Тимоха чуть-чуть и не попал бы в окруженную колючими кустами канаву. И ладно бы канава сухая была, а то ведь воды в ней не меньше, как по грудь оказалось. Промок Тимошка, вязкой канавной жижи пару раз хлебнул и про медвежонка-то сразу забыл. Не до него уж стало. За медвежатами с сухими портами хорошо бегать, а в грязной канаве мигом вся охота пропадает. Мальчишка, цепляясь за кусты, стал выбираться из злополучной западни, но одна ветка предательски оборвалась, и пришлось Тимохе окунуться в грязную воду с головой. Промок малец в темной яме до последней нитки. Тут уж и не до гостей ему стало. В таком виде только до телеги своей добраться вряд и не просто надо добраться, а так, чтобы никто не заметил. Так паренек в грязи накупался, что любой встречный непременно смеяться над ним будет. Конечно, может быть, и не смеялся бы никто над Тимохой, но тот уверовал, что смеяться будут непременно да и обидно очень. Потому и решил малец обойти костры около крыльца воеводы стороной.

Рядом со стеной темной до телеги сподручней будет идти, – прошептал он себе под нос и шмыгнул в сторону мрачных теней упавших на землю возле крепостной стены.

Мальчишка потихоньку добрался до самого черного угла крепостного тына и стал там решать, как лучше пройти к воеводиной бане. Баня была недалеко, но на пути к ней кто-то развел скромный костерок. Появиться возле чужого костра в неприглядном виде Тимоше опять же очень не хотелось, и потому он наметил для себя не самый ближний путь, а путь обходной, кустами. И вот только он решил, этим путем пойти, и только к кустам двинулся, и вдруг услышал за углом приглушенные голоса.

– Не оплошаешь с нашим делом-то Гаврюха? – сдавленно просипел первый голос. – Не подведешь? Как уговаривались, всё сделаешь?

– А ты что не веришь мне колдун? – чуть хмыкнув отчего-то, отозвался второй голос. – Если сомневаешься во мне, то вяжешься чего? Вроде не подводил я тебя никогда? Чего ты так переживаешь?