Серёжа встал с травы и подошёл к сестре. Вытащив ромашки с ушей, он протянул их Алелии.

– Ты, Леля, на мамку не обижайся. – Сказал он. – Она тебе завидует просто!

Алелия забрала ромашки и обняла брата.

Тот знал, если сестра бежит на реку, значит, мамаша постаралась. Только вот зимой искупаться не удаётся. Тогда Леля выходит на улицу и гуляет…

Алелия села на камень и стала расплетать мокрые волосы. На жарком майском солнце они быстро высохли. Несколько ромашек она вплела в косы, а от последней отрывала по лепестку и что-то приговаривала.

– Гадаешь, сестрёнка? – Вдруг спросил Серёжа, который исподлобья наблюдал за ней.

– Да. – Вздохнула Леля.

Она разочарованно вздохнула: лепестки закончились не в ее пользу.

– Назар и так тебя любит! – Ляпнул Сережа.

Алелия замерла, потом густо покраснела.

– Ой! – Буркнул братец.

Он больше смутился, чем сестра. Та решила спасти брата.

– Я гадала, попадет ли ещё хоть раз мне в руки та книга сказок. – Пожала плечами Леля. К тому же она говорила правду.

– А-а-а! – Оживлённо воскликнул Серёжа.

Краснота быстро покинула его щеки. Волнение испарилось.

– Андрусон?! Которого мне на лето задавали читать ещё пару лет назад? Вот сдалась она тебе!

– Да. Только не Андрусон, а Андерсен!

– Да какая разница?! – Махнул рукой Серёжа. – Я достану ее, сестрёнка. Обещаю. – Заверил брат.

Алелия любила эти сказки: в книжке прекрасные иллюстрации, будто живые, особенно русалочка. Леля тихо засмеялась, когда вспомнила, почему братец так разволновался и покраснел. Она помнила, как в далёком детстве Крысина наказала ей пойти к Орловым и поздравить их внука с днём рождения. Она тогда очень испугалась, ведь дядя Толя ехал на тракторе по двору, а Назар в ванне плёлся сзади. А потом заорал «полундра», когда увидел Лелю. Боялся, что «утопит» ее.

Глупый, ундина не может утонуть.

Серёжа Соболевский был маленькой копией Павла Сергеевича. Алелию он любил искренне и нежно и всегда защищал от матери. Он помогал Леле по дому – носил воду из колодца, и за это часто получал нагоняй от ревнивой матери. Но Варвара Григорьевна сына обожала, а Серёжка хитро пользовался. На него мать орала не так громко, как на Лелю, да и тумаки раздавала не очень охотно…

… В поселковую часть горожане не очень-то любили ездить, пусть и воздух там был свежее, да и зелень гуще. А вот дорога была совсем не городская, а просёлочная, которая и предназначалась-то для тракторов да грузовика-молоковоза.

При переезде в посёлок, Надя, сидевши с открытым ртом, и вовсе язык до крови прикусила! Она впервые увидела Назара Орлова, и так залюбовалась им, что рот раскрыла, а тут и кочка! Грустно сделалось Наде – не ожидала она, что новая жизнь начнётся с таких неприятностей. Юноша был красивым, а боль от прикусанного языка резкой…

В конце просёлочной дороги справа стоял высокий старый дуб. К его стволу примыкала большая деревянная молочница. Бабки рано поутру ставили на нее бетоны с молоком, которые увозил молоковоз. Вечерами же, возле молочницы собирались местные мальчишки. Одни играли в догонялки, другие устраивали бои, третьи стреляли из деревянного лука, а те, кто постарше втихаря выкуривали отцовские сигареты, пока горе-папаши не замечали пропажу в карманах.

В один из таких вечеров, Серёжа отправился на молочницу. Народу было не очень много. Два соседских мальчугана лет по десяти, один из которых катался на велосипеде, а другой пытался его обогнать.

Облокотившись на молочницу, спиной к дороге стоял высокий парень. Серёжа сразу узнал Назара Орлова. Рядом с ним околачивался небольшого роста, худенький паренёк Витька, который в очередной раз приехал погостить к бабушке. Сигарета чуть не вывалилась изо рта, когда он широко улыбнулся, увидев Серёжу.