– Ах ты, паразит проклятый!

… В это время в доме покойного Соболевского Варвара Григорьевна слонялась от безделья. Она уселась возле окна, и, облокотившись на подоконник, наблюдала за Алелией.

Дождь закончился.

Варвара Григорьевна тихонько вышла из дома. Крадучись, словно рысь, она добралась до Лели, которая спала сладким сном.

Невольно Варвара Григорьевна залюбовалась приемной дочерью.

Босая, с распущенными волосами, которыми она укуталась, словно в одеяле, девица напоминала нимфу. Варвара Григорьевна заметила, что спереди у висков Леля заплела тоненькие косички. С ними она ещё больше походила на обитательницу рек. Из платья Алелия давно выросла, и длинные голые ноги были, как показалось Варваре Григорьевне, у всех на виду.

Поглядев на ангельское личико приемной дочери, Крысина заорала громко и отчаянно:

– Лельк-а-а-а!!!

***

В доме Орловых бабушка Нина подскочила к окну.

– Господь, мой бог! Толь, глянь, птицы аж выводок побросали, и с деревьев – брысь! Опять соседка на несчастную девочку орёт!

Дедушка Толя усмехнулся:

– Варвара Григорьевна своим скверным нравом может и ухудшить психическое состояние птиц-мамаш!

– О птицах он думает! Девку спасать надо!

***

Алелия же буквально подскочила на качелях. Она инстинктивно прикрыла голые ноги длинными волосами.

– Лежишь? Отдыхаешь?! Пока Серёженька баранов пасёт?

– Он, мама, меня сам отпустил! – Осторожно сказала Леля.

Пристыженная, она опустила раскосые темно-синие глаза с едва заметным фиолетовым оттенком.

«Ведьма!» – подумала Варвара Григорьевна.

– Лежишь тут голая практически! Позоришь меня перед соседями!

– Да, что вы, мама! – Опешила Леля. – Просто… – она запнулась.

– Что просто? Говори! – Варвара Григорьевна зыркнула на приемную дочь змеиным взглядом.

– П-платье мне мало уже…

– Ах, мало?! – Крикнула Крысина и замахнулась на Лелю.

Та боязливо зажмурилась.

– Взрослая уже, иди и заработай! Где хочешь, хоть на дороге! Там много заплатят, если будешь стоять прямо в этом наряде!

Предложила Крысина и, задрав острый подбородок, пошла в дом.

Алелия вскочила с качелей и побежала на поле. Там брат пас баранов, но она направлялась не к нему. Она промчалась мимо, пока Серёжа удивленно наблюдал за ней, а потом улыбнулся, увидев, что сестра свернула на тропинку, ведущую на купалку. Здесь проходила река. Леля с криком восторга нырнула в ее бурные воды.

Она давно не обижалась на ядовитые слова приемной матери, а когда слышала их, бежала в объятия той, что породила ее. Река ее родная мать. И сейчас Алелия нежилась в ее тёплых волнах.

Искупавшись вволю, она выбралась на берег.

Старое платье и, правда, уже было мало, но длинные мокрые волосы прикрывали голые ноги.

Серёжа пас овец. Одна из них решила отбиться от стада и пощипать траву в другом месте. Маленький, но опытный пастух дал пинка барашку, чтобы тот вернулся в стадо.

– Безмозглое животное! – Кричал он.

Но барашек, как бешеный, помчался в совершенно другую сторону, а остальные овцы за ним!

Серёжа орал на все поле, но бараны испугались ещё больше и дали деру, пока не подоспела Леля. С ее помощью удалось усмирить буйное глупое стадо.

– Эх, Леля, это я сам виноват! – Говорил он запыхавшимся голосом. – Сглупил!

Он сел на траву тяжело дыша.

Серёжка за жаркую весну успел так сильно загореть, что напоминал маленького, но уже широкоплечего негритенка. За одно ухо Сережа поместил несколько крупных ромашек. Леля подумала, и как они не вывалились, пока братец носился как угорелый по полю. Наверное, потому что ушки у Серёжки оттопыренные.

Алелия нежно улыбнулась, рассматривая братца. И хорошо, что он такой же добрый как Павел Сергеевич. Иначе Леля бы точно убежала из дома после смерти названного отца.