Так мы с Яной на протяжении нескольких дней сверяли картинки свободных квартир, найденных в группах на Facebook, с и их реальным видом. Какие-то мы вычеркнули из списка просто из-за локации (в Тель-Авиве много мест, где шум от ремонтных работ будет выбивать из колеи даже самых стойких), другие – из-за их непригодного вида. Очередное здание вызвало мое любопытство своим соблазнительным расположением на первой линии у моря. Попытка осмотра, которая не увенчалась успехом из-за отсутствия ее владельца, меня не испугала, и я предложила Яне попытать удачу на обратном пути. Такая комбинация – «желание что-то получить, приправленное соусом моментального действия» – стала ярче проигрываться в моей жизни именно в Израиле. Здесь возможно все! И во второй раз дверь открылась. Открыл мне ее не кто иной, как Юваль. На нем была кипа, которая сразу выдала его принадлежность к более религиозному населению Израиля. Это меня не смутило и, объяснив, что побудило меня прийти, я мило улыбнулась, и он охотно согласился провести рум-тур. Несмотря на то, что небольшая и темная квартира мне была не по нраву, разговор с Ювалем выстраивался интересно. Я узнала, что он родился и вырос в Нью-Йорке, но периодически приезжал в Израиль. Перед тем как попрощаться, Юваль попросил мой контакт на Facebook под предлогом переслать детали о вечеринке, на которую он собирался и приглашал составить компанию.
На вечеринку я не пошла, но многочисленные попытки договориться о личной встрече привели к положительному результату. Частенько факты, которыми делился Юваль, я не до конца понимала чисто из-за своих лимитированных познаний в иудаизме. Но почему-то мне было не стыдно ему сказать, что я на самом деле мало что знаю о религии, Торе и правилах кошерных мест. Он коснулся и любимой всеми религиозными евреями темы гиюра – обращения в иудаизм. А как ее опустить, когда тебе приглянулась не суперрелигиозная, но все-таки православная христианка, которая так кайфует от нахождения в Израиле?
По каким-то мне очень непонятным причинам наши различия и не похожий взгляд на мир не помешали сформироваться чувству доверия. На второй встрече я уже поделилась с Ювалем очень личным переживанием – сильными болями, которые начали мучить папу после перерыва в лечении рака поджелудочной. Юваль тогда меня познакомил с профессором и ученым, который разрабатывал новейшие методы лечения, и я помню, как вместе с родителями мы созванивались с ним по Zoom, чтобы узнать о дополнительных шансах на чудо.
После отъезда Юваля в Нью-Йорк мы поддерживали общение на Facebook, и я держала его в курсе дел о состоянии папы Гены. Я до сих пор помню разговор по телефону с Ювалем, когда папы не стало. Юваль подошел к ситуации очень по-философски и предложил смотреть на его смерть как на новый этап, к которому я готова, ведь я могу использовать все те знания и мудрость, которые мне дал любимый отец. А еще благодаря Ювалю в те последние дни, которые папа провел в больнице, я пригласила местного раввина прочитать молитву. Будучи человеком далеким от религии, я не ожидала, что Геннадий согласится, но оказалось, что это было очень нужно. Папа плакал. Я была рядом.
«I asked the Rabbi to come to the hospital to speak with dad. He’s coming today. I think you really inspired me and it felt like the right thing. Thank you, Yuval»7, – написала я.
Юваль все еще ждет тот час, когда я захочу принять гиюр или хотя бы перестану заявлять, как горда тем, что являюсь наполовину еврейкой и наполовину русской. А наша встреча в марте этого года лишь напомнила мне, что нельзя религиозному еврею в кошерном ресторане чокнуться кошерным вином с человеком, не соблюдающим кашрут.