В среду я пошел на работу и написал заявление.

Лучше всего любовь сохраняется на фотографиях…

© Автор неизвестен

Вопрос взаимоотношений с девушками я считаю интимным, но все же хочу приоткрыть завесу моей тайны. Свою первую любовь я помню как сейчас. Это была девочка с голубыми волосами. Шучу, конечно, я же не Буратино, в конце концов, хотя меня и называли пару раз деревянным, один раз на математике, другой на физкультуре. Так вот, я, пожалуй, расскажу, как я ее увидел. Говорят, что все люди без исключения помнят свою первую любовь. Я как раз тому подтверждение. Помню, помнил и, наверное, буду помнить всегда.

Мне было тогда девять лет. И пусть этот возраст не кажется смешным, потому как чувства-то там были посерьезней атомной бомбы. Просто эти чувства были первыми, поэтому так запали в душу. Я помню это очень отчетливо, но в тот момент я не знал, как справиться с этим мощным эндорфиновым потоком… или что еще у меня там в крови. Одно я усвоил твердо. Любовь – это локомотив, тащит нереально! Я смотрел на нее и больше всего на свете хотел прийти в себя. Если кто-то менял свое сознание за счет разных химических элементов, тот знает, что когда твое состояние резко меняется, не то чтобы становится плохо, просто становится необычно, и естественным, как мне кажется, желанием является как можно скорее все привести все в норму. Но только до того момента, пока не привыкнешь. Так получилось и здесь. Поначалу меня шатало, глаза слезились, настроение менялось от хорошего к плинтусному и обратно. Перед глазами плавали красные круги, дыхание было неровным. Более того, я никак не понимал, как мне обуздать эту силу и взять ситуацию под контроль.

Так продолжалось несколько дней. Потом эти чувства стали привычными, но появились другие. Те, которые причиняли мне боль. Это была гадюка-ревность, сопровождаемая: «А что же скажут парни?» Потому как дружить с девочками, да еще в младших классах, было не то что западло, было вообще за гранью нормального понимания. И с того времени, как во мне поселились доселе незнакомые мне чувства, я стал сам не свой. Появилась какая-то двойная жизнь. Я делал то, чего на самом деле не хотел. Обзывался, не здоровался, кривлялся. Каждый раз внутри что-то сжималось, когда кто-то смел выкидывать что-нибудь в ее адрес. В общем, не жизнь, а сплошная мука. Естественно, поделиться я ни с кем не мог. Как минимум потому, что я реально не знал, чем делиться, да и как. А во-вторых, я очень боялся этих новых и настолько сильных чувств, что не дай бог, кто запачкает их своими грязными ручищами. Это была моя вера, моя любовь и мои надежды. Так могло длиться до бесконечности, но, хвала небесам, однажды я получил маленький бумажный сверток, в котором среди бледных тетрадных клеток светло-зеленым маркером было написано: «Я тебя люблю». То, что со мной произошло в тот момент, можно сравнить разве что с термоядерным взрывом. Кровь бежала по венам со скоростью света, обжигая мои сосуды, сердце билось так, что дыхание не успевало за ним, и эти проклятые красные круги – точно такие, которые появляются на солнце, когда резко выходишь из темного подъезда. Что тут скажешь? Я, мать его, ослеп.

И вот я, уже видный парень, шел и слегка насвистывал по вечернему Ленинграду. В руках держал букет цветов, в кармане лежала пачка презервативов, в зубах дымилась сигарета. Я почему-то всегда поднимал воротник на своем замшевом пиджаке. Не знаю, может, понт какой, может, придурь, но мне всегда казалось, что так я выгляжу, как настоящий мачо. Белые ночи, легкий речной бриз, подъездная вонь… Собственно, вот и все прелести вечернего города.