Мы сидели за столом уже без малого три часа, Серега уже практически перестал разговаривать, я же держался только усилием воли и желанием продолжения праздника. Все-таки не зря же я прогулял сегодня работу. На полу стояли две пустые бутылки из-под водки, несколько банок пива и каких-то алкогольных напитков. Было скурено несколько пачек сигарет. А вот что касается пельменей, то их была еще примерно половина пачки. Синий туман распространялся по всей квартире. В глазах стояла резь от дыма, в голове булькали пустые и грузные мысли.

– Серега? Ик… Серег? Ты вот мне скажи, зачем мы так нажрались? А? Не можешь ответить? А я тебе скажу. Потому что мы падшие люди, Серый. Понимаешь, мы паразиты с тобой. Ик… О чем вообще можно с нами разговаривать? О жизни? О телках? О «бабках»? Не о чем, Сереж. Вот я тебе так скажу. Помнишь, когда мы были совсем маленькими, мы залезли в товарняк и украли по велосипеду. Помнишь? Потом как нас поймали, вызвали родителей, мамины слезы: «Как же так, ребята. Вы что наделали, опозорили меня на всю ивановскую». А я в тот момент стоял, плакал, просил прощения, но не потому, что мне было стыдно за воровство, а потому, что каждый раз при виде маминых слез я чувствовал себя виновным в них, понимаешь? Потому что мне так с детства объяснили, что ответственность за мамино настроение или самочувствие лежит на мне. Я должен понимать, что так устроен мир и так живут все, понимаешь? Но почему, Серега? Почему я должен жить с этим грузом? Почему я всю жизнь иду с этими чувствами, с этими шаблонами и мерзкими лживыми стереотипами?

Неужели нету иного пути? Неужели я не достоин простой любви? Простой любви без условностей? Неужели меня можно любить только вопреки или за что-то? Почему меня нельзя любить просто так, потому что это я такой вот как есть и все тут? Вот в этом-то и кроется ответ, чувак. Все дело в том, что так принято! Кем и когда – не важно, главное – не выделяться, тебе же не больше всех надо? Нет? Вот и помалкивай. Я всю жизнь живу с этими чужими, привитыми мне извне законами и порядками. Я инвалид, Сереж, я реально калека. На духовном уровне, конечно, но я болен. Я ужасно болен, слышишь меня? Ничего ты не слышишь. Я буду тут сидеть и умирать, а ты не слышишь, потому что ты спишь, гад, ты давно уже спишь, мой беззубый друг. Ну что ж, а я, пожалуй, пельмешек наверну.

В тот день я порядком нажрался аж трижды и на работе не появлялся до среды. Не знаю, возможно, для кого-то подобное поведение кажется аморальным и безнравственным. Возможно, кто-то скажет, что я гребаный алкоголик, не имеющий ни цели, ни стержня, ни желаний. Возможно, он будет прав, но со своей колокольни других не судят, ведь так? Я сужу! И вы судите. Ну тогда о чем мы говорим, если даже сейчас мы никогда не сможем договориться только потому, что для меня снег оранжевый, и он всегда был для меня таким, а если вы не согласны? Так мне плевать, и вы никогда не сможете мне доказать обратного. Я долго думал над тем, что же может служить общепринятыми нормами, чтобы легло в основу мироздания и держало бы нас, людей, на крепких ногах. Что же это могло быть? Не знаю, возможно, я ошибаюсь, но более или менее внятный ответ я нашел в десяти заповедях. Ведь, может, так и есть, может, эти законы и есть базис цивилизованного общества? Не знаю, может и так. Главное, в тот момент, когда я выговаривал все Сереге, я понял, что мне стало легче.

Мне действительно стало легче. Водка тому виной или же мой испепеляющий воздух монолог, я не знаю. Я всегда любил в Сереге два качества – открытость и умение слушать. Спасибо тебе, Серега, за то, что выслушал.