Я не отвечаю.
– Ну и ноготок у вас, – таким ноготком можно запросто вены перерезать.
Я вышла на Воронке, а старый козёл поехал себе дальше. А я снова в киносервис.
На этот раз наша дверь крепко заперта. В коридоре одни рабочие. Я снова написала Лепёхиной записку и сунула в дверь.
– Мы ей про вас сказали,– сообщили они.
– А она?
– А чёрт её знает!
Ну да, Лепёхина меня не ждёт.
4 ноября 1999, среда
Снова поехала в Правду. А что мне ещё делать?
Дверь открыл белокурый и кудрявый, как Сергей Есенин, мужик. Как же я его испугалась! Ведь Римма про него такие ужасы рассказывала! А вдруг он меня сейчас пинками выгонит?!
– А Римма дома? – как можно увереннее спросила я.
И он крикнул вглубь квартиры:
– Рим, к тебе!
– Проходи! – почему-то басом пригласила она. – Это Алина, она из Щёлкова.
– И ездит сюда?!
Я поздравила её, подарила нитки.
– А вон мне Алка, родственница, шторы на кухню вчера подарила. Полезный подарок!
А мне не понравились: пошлые, вино-красного цвета.
– А я вчера приезжала, мне никто не открыл.
– А мы спали! Ну как тебе, Линочка, мой Серенький?
Я ужасно смутилась этой пошлости, но ответила:
– Главное, чтобы тебе нравился.
– Отключили холодную воду! – сообщил её сожитель.
Я ещё удивилась: разве так бывает? Чтоб холодную!
– Серёж, доставай торт! Я Серенькому говорю сегодня: хочу торт! Этот попробовали, в следующий раз другой нужно.
Это был слоёно-кремовый «наполеон».
– Кто будет резать? – спросила Римма.
– Женщины должны, – ответил её сожитель.– Вон там нож-пилка есть.
И я порезала его на квадратики, довольно плохо.
Мы сидели и пили чай, никакой водки, как мама считает. Я же боялась признаться самой себе, что Римма тупа, как пробка, и говорить мне с ней совершенно не о чем. А что ей может быть интересно?
– В Мамонтовке новый магазин открылся.
– И где же?
– На улице Мира. Там у них раньше был магазин «Продукты», такой весь обшарпанный, облупленный, ободранный.
– То есть он уже был, но его переделали? Ну и как там? Продукты дешёвые?
– Не знаю. Мы ездили туда с подружкой.
– Это, Лин, машину надо, чтобы везде ездить.
Ишь, какая!
Римма с сожителем собирались к ней на работу. Она раскладывала по стеклянным банкам картошку и капусту.
– Ничего, они там пьяные, всё сожрут! Да, Лин?
– Рим, я обувь хорошую не буду надевать!
– Да, там же навоз.
Римма спустилась в резиновых сапогах.
– Ну что, ребёнок? – по-доброму спросила она. – Как там у тебя с учёбой?
– Да я же работаю, а не учусь. Не платят!
– Ты не одна в таком положении. Не расстраивайся.
Знала бы Римма, что за этим стоит! Пусть ей в совхозе не платят с июня, но у неё всё идёт в стаж, чин чинарём. У меня же…
5 ноября 1998, четверг
Сегодня решила в киносеть не ходить.
Третья неделя простоя.
6 ноября 1998, пятница
Наконец-то встретилась с Шихановым.
– Там же у вас нет никого! – удивился он.
– Так мне просто надо оставить в двери записки!
– Оставляйте!
7 Ноября 1998, суббота
Выпал снег, морозы.
Я очень хотела попасть на сегодняшний митинг, но объявлений, когда и где он будет, да и будет ли, нигде не нашла. Мне тогда, месяц назад, на День Советской Конституции, так понравилось!
Зато бабушка мимо проходила, и ей дали газету «Подмосковная правда» и «Край родной». Она чуть не расплакалась:
– Надо же, оказывается, бывают такие газеты!
Да, бывают, и, причём, совершенно легально! А вы в «Московский комсомолец» с «Миром новостей» упрётесь, и ничего не видите!
Мы с Курицыным как-то сцепились по поводу «международного еврейского заговора».
– Так значит, – с пугающей ласковостью, как учитель, подло готовящийся обрушить тебе на голову твои прегрешения, начал бухгалтер, – опять во всё виноваты евреи. И ты читаешь такие газеты!