вывернут на стужу
настороженный над ним Бог глядит на валенки
он помог бы снять ему
чтоб итить наружу
он проходит вдалеке этой географии
он стоит и смотрит вниз
как алкашик вовка
вспоминает про жену что под зимним спрятана
и от этой глубины
Большему неловко
«оказия шла в Красноярск…»
оказия шла в Красноярск
Ока тоже шла
шила мне шило
которое грех
утаить
Я не прошу ошу-ша… ошу… ша… ошуша
ошущаю оказию
надо вперед
пропустить
надо ели и баб
и мужицкий но бабий
гласок
Бог глядящий с небес
как я кушаю кислые
щи
и усами своими касаюсь
соленых как бог облаков
не взыщи
есть оказия
дальше Сибири
свисти
и ищи
Мясо
Алексею Халтурину
ох это сушенное мясо луны и двора
куска не досталось – полай полечись не одна
а Нео стоит смотрит в Матрицу видит свое
крестись а не пой не пой а крестись над собой
летающий смех этот лающий смех никотин
желтушные пальцы взаимно читай аспирин
взаимно летай по тверской баррикадной соли
кыштымских блядей что получше друзей но вдали
напишут письмо напишут в четыре строки
пути переводят нас к смерти из улиц оги
сушеное мясо торчит под луною как спирт
спаси сохрани меня от меня и обид
Пелагея
Дмитрию Машарыгину
хоть smerti.net она здесь есть
как ты зеленый виной град
попить бы спиртику но тут
ментяры гнусные
ты прав
один на всех метеорит
по небу чертит и горит
его коньковая строка
мой милый Дима
ты права
а смерти нет – ей богу нет
зеленый чай и смертный свет
и Пелагея ткёт
пирог
а. из голов
б. смерти нет
в. Равный не
готов
Урта
подумаешь и скажешь ну и ладно
снега нейдут из рта
вот это р
не та рифмовка
перекрестный смех намедни
довел до меди
дум а ешь вчера
всё полный doom —
слепые курьи ножки
святые все вокруг и до хера
афиш оборванных столбов
мир проводами
неуваженье выражает
даме
плывет кораблик
думаешь вчера
вот это р
в снега
бежит
Урта
«о девайте балахоны руки ноги голова…»
о девайте балахоны руки ноги голова
треугольные глаза фиолетовые уши
Чукоккала блаблабла
где на пятом переулке под шестым своим стихом
был пожар опять растушен
Каланчою с козырьком
где летал я чижик в пыже по башкирски говорил
балахоны руки ноги фиолетовые уши
привяжи ко мне Костыль
и когда по переулку Цыпой прошуршит трамвай
я чужой взлетаю лучше
а в лицо не узнавай
Первый-второй-третий
Сергею Ивкину
с этого начиналась с ползунка с наговора с вора
с пивной с балалайки только позвал а уже оторвалось
что-то внутри что ж ты маленький
бог с тобою
литература-дура
не начиналась
неизвестный солдат члены разделывающее мычание
агу на гу – я так не могу – выходи из своего
окруженья позови оглянись
вот оно – в голове – отчаянье
что ж покричи мой маленький
чтобы не бог тобой
что ж покричи на осень глядючи из гадючинска
сфинксой на первый снег говором мягким птичьим
что оторвалось и стукнуло
ниже и ниже печального
что же молчишь маленький
ангел становится ближе
бледненький окровавленный
в осень рыжухой смененный
первый барак восьмой
круг или крут до молчания
первый барак восьмой
зек и поэт в обнимку
первый сверчит на проводе
третий как обещание
Волк
Леониду Юлдашеву, Елене Оболикшта
лена лена иди на
лёне лёне все весна
лена лёне хуй в кармане
по реке плывут карманы
полные как провода
да скажи мне мальчик да
лене лене по хуй тьма
осень ночью не видна
волки волки по клыки
по любовь идут с руки
по любовь стоят в реке
лена лена вдалеке
полные как провода
ходят люди ходят да
гумилев над ними пьяный
будто богом этим данный
а качель скрипит из тьмы
на реке горят следы
лёне с леной по хуй всё
над рекой стоит лицо
волк себя целует и
от лица идут круги
«брезгливый ямщик говорит не с тобою а с небом…»
брезгливый ямщик говорит не с тобою а с небом
как будто бы ты заебал как будто там не был
откуда вернулся откуда пока лепетать