И вдруг тяжело заболел Олежка: вирусная инфекция спровоцировала двустороннее воспаление легких, и мальчика пришлось срочно положить в стационар. На ноги были поставлены все знакомые, но сын никак не шел на поправку.

– Ослаблена иммунная система, – поделился с ним однажды дежурный врач. – Странно, сын у вас почти не болел, питание и уход – дай Бог каждому. Такое происходит иногда со взрослыми после тяжелых стрессов, переживаний. Нервы, одним словом. Но ребенок… – развел врач руками.

«Это я во всем виноват! – осенило ночью сидевшего у кровати сына Костю. – Это мое состояние передалось ему, и он не хочет сопротивляться болезни. И Саша в последнее время плохо себя чувствует. Хватит! Если я не буду бороться, погибну сам и погублю близких!»

После этой ночи для Крылова начался новый отсчет времени. Он выкарабкивался из засосавшей его трясины умственного и физического бездействия с яростью израненного воина, ползущего на свой последний штурм во имя однажды данной клятвы. И чем сильнее он старался освободиться от пут депрессии, тем больше у него появлялось сил. Мудрость «если не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней» стала его девизом.

Хорошо поставленная работа в офисе, Виктор, понимавший состояние друга и взявший на время руководство на себя, давали ему возможность постепенно приходить в себя. Но самоотстранение от дел лидера, одной своей фамилией заставлявшего трепетать конкурентов и вселявшего уверенность в партнеров, постепенно стало сказываться на работе: объемы продаж и денежные обороты стали снижаться, а перспективные проекты из-под носа уплывали к фирмам-новичкам. Более того, конкуренты стали активно переманивать к себе самых ценных сотрудников.

И тогда Крылов понял: если он не соберет себя в кулак и не займется бизнесом сам, дело всей его жизни окончательно рухнет. Виктор был хорошим другом, верным соратником, но он был ведомым, чего, в общем-то, никогда и не скрывал. А потому как только Костя почувствовал первые проблески выхода из душевного кризиса, он шаг за шагом повторил однажды проделанные действия: продал квартиру в Сухарево, поменял машину и заставил себя максимально включиться в работу. Правда, со свидетелем прошлой жизни, белоснежной «Вольво», он так и не решился расстаться окончательно, а потому переоформил автомобиль на фирму и посадил в нее Малинина.

День, когда Костя снова ощутил под ногами твердую почву, совпал с днем выписки из стационара Олежки. И пусть битва с чудищем-депрессией еще не была выиграна окончательно, он знал, что никогда больше не позволит себе потерять контроль над собой. Отгородившись железобетонной стеной от воспоминаний, он снова вернулся к субботним тренировкам в спортзале и, переключив свое внимание на сына, возобновил его занятия теннисом.

Время само приходило на помощь. Однажды в начале августа рано утром он вышел во двор, долго наблюдал за рассветом, за ласточками, стремительно вылетавшими из слепленного под крышей гнезда, и вдруг, зажмурившись под первыми солнечными лучами, мысленно произнес:

«А жизнь-то продолжается!»

– Жизнь продолжается! – спустя несколько часов повторил он удивленному Хорину.

В тот день он решился еще на одну кардинальную перемену и подписал договор на покупку целого этажа в пристройке к новому жилому дому. Через полгода разросшаяся компания переехала в новый современный офис практически в центре города, а оптимистичная фраза стала для него еще одним девизом в жизни…

Домой от Локтионовых он вернулся около одиннадцати. Стараясь не разбудить домашних, не включая электричества, он поднялся по ступенькам, залитым уличным освещением, к себе в кабинет и тяжело опустился в кресло. Щелкнув выключателем настольной лампы, он тут же наткнулся взглядом на разложенную на столе итоговую смету ремонта квартиры, которую пытался просматривать накануне ночью.