– Понеси, пожалуйста, хорошо?

Ренат кивнул. Ноша оказалась очень лёгкой, почти невесомой. Ну, отдал и отдал, сын Учителя лучше знает, что тут да как. В восточных школах к субординации относятся очень серьёзно.

По дороге болтали о том, о сём. Ренат рассказывал о белых ночах:

– Светло сутками, представляешь? Солнце только за горизонт нырнёт – и назад. Никто не боится заплутать в темноте, всю ночь можно гулять у моря; воздух белый, вода белая, небо белое…. Хочешь – читай под кустом без фонаря. И так – целый месяц! Некоторые спать не могут при таком свете – весят на окна непроницаемые шторы.

Дунганин недоверчиво качал головой. Во тьме киргизской ночи, под чёрным, щедро посеребрённым южными звёздами небом, рассказы о Севере звучали байками.

– Скажи ещё, что у вас белые медведи по улицам ходят!

– Нет, не ходят. Но Полярное Сияние я видел не раз. Во всё небо.

– Ну да, ну да, – посмеивался Исхар.

Когда вышли к трассе на Бишкек, он нырнул в проулок, поманил за собой. Там забрал у Рената пакет, выудил из него папиросу с закрученным кончиком, а потом спрятал груз в тайник за приметным холмиком.

Исхар раскурил папиросу. Потянуло банным веничком и сладостью.

– Будешь? – просипел он, задерживая дыхание.

– Нет, ты что! – замахал руками Ренат.

Исхар кивнул, выпустил дым, снова глубоко затянулся.

На обратной дороге он сделался болтлив:

– Это же Чуйская долина, брат! Здесь крутая азиатская дурь повсюду растёт сама собой!

Мимо проехал милицейский уазик, чуть замедлив ход.

– Вот шакалы! – сплюнул Исхар вслед. – Рыщут, ищут, кого бы заловить. А за что? Мы кого-то режем, убиваем? Алкаши синелобые вон сколько на тот свет народу по пьяни отправляют! Так за водку садят кого-нибудь? Нет! Она продаётся на каждом углу. Привязались пидарасы к ботанике! Траву уничтожают, придурки! Это ж сорняк! К одному мужику в дом пришли, спрашивают: «Что у тебя под окном»? Тот: «А что у меня под окном»? Менты: «конопля». Мужик такой: «И что»? Они не отстают: «А почему не скашиваешь»? А он: «Вам надо, вы и косите»! Прикинь! Косите, говорит! – Исхар хохотал так заразительно, что и Ренат не удержался.

Отсмеявшись же, подумал: «Чёрт, а что, если бы патруль задержал меня с пакетом Исхара в руках»?

Весело с ними, да.

Третий сын, Рашид, ровесник Рената. Накачанный, бритый по последней пацанской моде, задиристый. Всё время пропадает где-то с друзьями, девчонками.

Кроме старших, есть и совсем уж мелкие карапузы. Самый младший ходит без штанов, и кладёт кучки посреди двора.

В общем, сумасшедший дом.

Первое время Ренат ночевал в гостевой пристройке, где большую часть комнаты занимал укрытый старыми потёртыми коврами помост в метр высотой: и дастархан, и спальное место. Днём комната спасала от жары, ночью же, когда стены отдавали накопленное тепло, спать мешала страшная духота. К тому же, донимали назойливые мухи. Местные просто не обращали на них внимания. Они могли согнать рой, облепивший кусок арбуза, и есть, как ни в чём не бывало дальше. Ренат так не привык. Он нарисовал ядовитым китайским мелком на потолке паутину – и все мухи в доме сдохли. Правда, Асылкан паутина пришлась не по нраву, она молча стёрла её.

Промучившись две ночи, на третью Ренат перебрался на свежий воздух. За домом под старым ореховым деревом, что гладкой корой ласкало руки, стояла ржавая железная кровать с панцирной сеткой, покрытой сухими почерневшими листьями. Ренат перетащил сюда матрас, одеяло с подушкой, и устроился на ночлег.

– Нельзя спать под орехом! – сделал круглые глаза подошедший Тахир. – Ночью под орехом шайтан ходит!

– Ничего, отобьёмся, – отшутился Ренат, и крутанул «вертуху».