С каждым днём Дарина всё больше ощущала, как её крылья становятся крепче. Сначала они были словно сломанные. Но теперь она ощущала, как каждое её движение стало мягким, уверенным.

Она не теряла свои крылья, не пыталась их спрятать. Она давала себе право на ошибки, на

несовершенства. И это было не просто облегчением, это было спасением.

Её мир стал не таким шумным, не таким хаотичным. Она начала по-настоящему радоваться простым вещам – зелёным деревьям в парке, книгам, которые она читала для себя, а не для того, чтобы следовать чужим советам. Она почувствовала, как её тело стало живым, её дыхание – лёгким, а внутри появился неожиданный покой.

И тогда Дарина поняла ещё одну важную вещь. Её одиночество не было одиночеством от других людей. Оно было одиночеством от самой себя. И теперь, когда она наконец научилась быть собой, она чувствовала, что её крылья, хоть и были когда-то сломаны, теперь могут поднять её высоко в небеса. Не для того, чтобы быть признанной. А чтобы быть свободной.

Свободной в том, чтобы не бояться быть собой, даже если это значит столкнуться с миром без маски. И этот мир, который казался таким чужим, теперь стал частью её жизни. Дарина не искала больше одобрения. Она искала лишь себя.

Оля сидела у окна, пытаясь сосредоточиться на том, что происходит за стеклом. Внешний мир был таким спокойным: мягкий свет осеннего дня рассеивался через редкие облака, а листья деревьев скользили по ветру. Но в её душе не было ничего спокойного. Внутри, где-то под грудной клеткой, пульсировала тревога, как непрекращающийся отголосок какого-то неведомого шороха, который с каждым часом становился всё громче.

В последний месяц работа превратилась в лабиринт из нескончаемых задач и требований. Оля отчаянно пыталась поймать нить, которая бы привела её к выходу. Но каждый шаг, который она делала, казался ещё одним шагом в сторону пропасти. Тревожные мысли закручивались в её голове, как вихрь, и она не могла понять, где заканчиваются реальные проблемы и где начинается её собственный страх.

Сегодня она сидела в комнате для совещаний, зная, что предстоит принять важное решение, и в ней словно не было сил на это принятие. Дыхание участилось, руки стали холодными, а мысли – разрозненными и непрерывными. В её голове мелькали образы: как её коллеги не понимают, что она переживает, как начальство разочаруется, если решение окажется неверным. И вот она снова теряет контроль, в её руках ничего не держится.

Она опустила взгляд на свои ладони, пытаясь найти в них хоть какую-то уверенность. Оля не могла избавиться от мысли, что в её жизни всё пошло не так. Она не может справиться, не может понять, почему не хватает силы воли, чтобы завершить этот бесконечный круг проблем. Страх становился всё более плотным, как тяжёлое покрывало, и ей казалось, что она больше не в силах его отогнать.

Когда Ольга впервые пришла к психологу, ей казалось, что это не её путь. Она не верила в психологов, считала, что самодостаточность и упорство – вот ключ к решению проблем. Но с каждым днём, с каждым шагом в свою компанию, с каждым новым вызовом она всё больше теряла ощущение того, кто она есть. И, возможно, на этот раз она всё-таки решилась прийти – не столько за помощью, сколько за поисками чего-то, что могло бы вернуть её домой. Домой в себя.

– Садитесь, пожалуйста, – мягкий голос психолога, который казался одновременно тёплым и не давящим, привёл Олю в себя. Она села на кресло напротив, вытирая рукавом слёзы, которые успели подкатить.