– Не стану вас ни пугать, ни утверждать, что ничего серьезного не случилось, хочу лишь сообщить француженкам и французам, что у нас есть план, мы применяем меры, цель которых – максимально замедлить распространение вируса, дабы не допустить или как минимум отсрочить переход на третью стадию, когда вирус свободно циркулирует по всей территории…

Александр поймал первого щенка – тот успел забиться под большой шкаф в коридоре. Премьер-министр тем временем объяснял, что чихать нужно, прикрывшись локтем, и никому не пожимать руки. Александр, не веря своим ушам, поднял голову – хотелось видеть, с каким выражением лица премьер-министр шестой в мире державы делает подобное заявление. Вскоре вернулись и отец с матерью, у них в руках тоже было по щенку.

Тут Эдуар Филипп заявил, что намерен воспользоваться статьей 49.3 Конституции. Очевидно, говорил он уже не про вирус. Если он решил разыграть эту карту, чтобы протащить свою реформу с повышением пенсионного возраста, это вызовет новый взрыв протестов, причем в ситуации, когда все крупные мероприятия только что были запрещены, – и так-то уже ничего не понятно с этим пенсионным возрастом, а еще спровоцировать манифестации, на которые никто не может пойти, – значит напроситься на неприятности.

– Интересное дело: оно у них начинается, когда поедят, – заметила мама. – Я им только что дала сухого корма.

– Нужно было в него долить молока или уж дать кусок настоящего мяса, от этого сухого корма вред один.

Не проявляя никакого уважения к главе правительства, отец потер лицо обеими руками.

– Вот видишь, – проворковала Анжель, и голос ее ласково дрогнул, – похоже, что, когда на них обращают внимание, у них не чешется.

Отец глянул на нее с сомнением.

– Как бы то ни было, если бы какой-то мерзавец не отнял их от мамки, они были бы здоровы.

– Ты не поверишь, но Дебокер сказал мне в точности то же самое, – прибавил Александр.

– Как, ты говорил с ветеринаром? А чего молчишь?

– Он заезжал сегодня посмотреть мою охромевшую.

– И что говорит?

– Пройдет без антибиотика.

– Да нет, про щенков!

– Лучше про них никому не рассказывать.

– Да ладно, мы-то их ни у кого не крали!

– Допустим, но мы все равно занимаемся укрывательством, я не устаю вам это повторять. А главное, он мне сказал, что их нужно не только зарегистрировать, но еще и побыстрее чипировать и назначить вакцинацию.

– Ну, так ты у него попросил это сделать?

– Ты хочешь сказать, мы их себе оставляем?

Вареная курица благополучно остыла в тарелках, а премьер-министр закончил отвечать на вопросы.

– А еще он мне сказал, что в ближайшие месяцы мы рискуем влипнуть.

– Во что, в коронавирус?

– Нет, потратиться на его услуги. Все эти заводчики и спекулянты чего только не творят, щенки часто рождаются от близкородственного скрещивания, вырастить их непросто.

– Да ладно! – взорвался отец. – Мы всю жизнь скот выращивали, и что, из-за троих кутят пойдем по миру?

Щенки снова завозились, но вместо того, чтобы прикрикнуть, мама встала рядом с ними на колени, они прижались головенками к ее бедру, зажмурились под ее ласковой рукой.

– Лучше их здесь оставить, – рассудил отец. – Ты там наверху вечно на улице, будут за тобой бегать, а вокруг шипы да колючки, не предназначены они к уличной жизни.

Александр слушал. Когда умер Балто, родители его решили для себя, что с собаками покончено. Он тогда мягко возразил, что жить-то им еще долго, на что ему резко ответили, что он совершенно бездушный, что у сестер его хотя бы есть сердце, они хотя бы проявляют понимание. В семейные перепалки неизменно закрадывалась мысль о конечности каждого человека, в результате ссорились они не на шутку, бывало, что потом месяц не разговаривали.