«Не переживай, я не извращенец, который любит разглядывать невероятно соблазнительные пижамки молоденьких девочек, просто хочу поговорить. А это проще, когда видишь собеседника. Так можно?»

Кот перекатился во сне и подпер меня горячим боком, бабушка с дедушкой обсуждали что-то вполголоса, за шумом телевизора и не разберешь, а в открытую форточку даже через сетку залетел назойливый комар. Невероятно будоражащая и романтичная обстановка, как раз для разговоров на тему скорой свадьбы.

«Нет у меня пижамки. Есть фланелевая ночнушка на завязках у горла. И чепец».

«Бруня, окстись, когда ты девятнадцатилетняя красотка, потенциального маньяка не спугнуть чепцом. Это скорее правильный соус к блюду, чем таракан в тарелке. Но если тебя это беспокоит, обещаю зажмуриться. Одним глазком гляну, что с тобой все нормально — и отключусь».

Что-то сомневаюсь, что он не шутит насчет красотки. По сравнению с той же Жанной я... Впрочем, полежать в яме уныния и осознания собственной неидеальности я всегда успею, а вот с шефом, кажется, проще согласиться.

«Позвоню под виноградом. Ждите».

После чего я накинула на плечи махровый халат и поспешила на улицу. И только в дверях сообразила, что Максим Иванович вряд ли знаком с нашим внутрисемейным выражением «под виноградом», и фраза вышла странной.

Я тихо вышла из дома, спустилась по крыльцу и вдохнула густой, пахнущий маттиолами и остывающей землей воздух. Почесала подбежавшего Тузика за ухом и направилась в дальнюю часть двора, где дед еще до моего рождения оборудовал беседку с качелями, столом и лавками. Вокруг нее рос виноград, создавший стенки с трех сторон, потому и называлось место именно так.

Не успела я сесть на качели, как пришло сообщение:

«Бруня, никогда не звони мужчинам под виноградом, яблоками, свеклой, кактусом, хмелем или простым и незатейливым сорокоградусным спиртом! Поверь, от этого одни проблемы».

«Это непростой виноград, сэр! Это "Изабелла"! А вы не мужчина».

По крайней мере не тот, которому не следует звонить под «Изабеллой».

Я села так, чтобы уличный фонарь светил прямо в спину, и нажала кнопку видеовызова. Максим Иванович ответил почти сразу. Он сидел на кухне, в своем кресле, и грыз семечки вперемешку с солеными орешками. Наверное, все же проникся моими разговорами о деде Степане и решил бросить курить. Дед, который Семен, первое время делал так же.

— Чей-то я не мужчина? — с ходу набросился он. — В ответ на такие обвинения могу и игрек-хромосому показать! Правда, анализ не меньше суток делают, но гусары легких путей не ищут!

Я только осознала весь масштаб ляпнутой глупости и прикрыла лицо ладонью, потом поспешила оправдаться.

— В смысле — для меня не мужчина...

— Ага, копия дедушки. Эх, Макс, Максюшенька, прошли времена, когда ты был задорным пацанчиком, теперь ты — третий сорт, дед героини.

Он тяжело вздохнул и высыпал на стол еще немного орешков.

— В смысле — начальник вы мне, вот. Корпоративная этика, все дела.

— Уволить тебя, что ли... — Максим задумчиво перебирал орехи, возможно, складывал из них какую-то фигуру, мне было не видно.

— Это бесчестный шантаж! И попытки столкнуть юную, неокрепшую морально девушку с пути частного сыска на скользкую и порочную дорожку соблазнения боссов! Я хочу собирать улики, подмечать детали, составлять логические цепочки, разоблачать преступников и вот это вот все, а не играть чью-то невесту!

— Играя мою невесту, ты тоже помогаешь расследованию. Очень серьезному и важному. Так! — Шеф хлопнул ладонью по столу, культурно выругался и попытался собрать рассыпавшиеся орешки. — А ну-ка повернись к свету!